Андрей Лазарчук: Одно дыхание

Молдер слушал ее удаляющиеся шаги.

Шаги стихли. Он вынул из-за пояса пистолет, вернулся в кресло и снова уставился на дверь.

Руки тряслись…

Севере-восточный Джорджтаунский медицинский центр, Вашингтон, округ Колумбия

17 ноября 1994 20.17

С лица Скалли наконец-то убрали почти все полоски пластыря, теперь было видно, насколько она измождена. Восковые щеки ввалились, заострились скулы и нос.

На истончившихся веках прорисовалась сетка голубоватых сосудов. Вокруг глаз залегли глубокие черные круги. Губы по цвету не отличались от кожи и были почти неразличимы.

Молдер чувствовал себя законченным идиотом. И тем не менее сел на неудобный больничный стул и заговорил вслух:

— Я не знаю, слышишь ты меня или нет… Надеюсь, что слышишь. Я хочу, чтобы ты меня слышала… Скалли, тебе еще рано туда. Просто рано, и все. Я не знаю, нужен ли я тебе, но ты мне нужна. Я буду здесь. С тобой…

Он откинулся на слишком короткую спинку стула и приготовился ждать чуда.

Под утро пришла сестра Паровозик и отправила его домой. Состояние Дэйны стабилизировалось, и ждать каких-либо изменений — ни к худшему, ни к лучшему — в ближайшее время не стоило.

Квартира Молдера, Александрия, штат Вирджиния

18 ноября 1994 06.30

Квартира была разгромлена вчистую — словно в ней порезвилась банда малолетних вандалов, а отнюдь не бригада профессионалов поисковиков. Не уцелело ничего, даже авторучки на столе были, перекушены пополам валявшимися здесь же кусачками. Ночные визитеры, однако, пощадили аквариум и телефон словно оставил и визитную карточку. Мы, мол, понимаем…

Он постоял посреди этого разгрома, не ощущая абсолютно ничего. Когда они были здесь, он смотрел в закрытые глаза Скалли и что-то говорил ей.

Она не проснулась.

Молдер вдруг опустился на корточки и зарыдал, как ребенок.

Северо-восточный Джорджтаунский медицинский центр Вашингтон, округ Колумбия

18 ноября 1994 06.30

— Кит! Кит! Руль на борт! Руль на борт! — кричала Скалли. — О вы, сладостные стихии воздуха, поддержите меня теперь! Пусть Старбак встретит смерть, если смерть ему суждена, мужественно, в твердом сознании. Руль на борт, говорю я! — Глупцы, разве вы не видите этой пасти? Неужели вот он, плод всех моих жарких молитв? Плод всей моей верной жизни? Ахав, Ахав, взгляни на дело рук твоих! Пребуди же со мной, Господи!

— Пребуди не со мной, а подо мной, кто бы ты ни был, кому вздумается помочь Стаббу! Я насмехаюсь над тобой, ты, ухмыляющийся кит! Взгляните, солнце, звезды и луна! Вы, убийцы превосходнейшего парня, не хуже любого, кому когда-либо приходилось испускать дух. До чего же, однако, плесневелая и пересоленная, эта смерть… Эх, вишни, вишни! А что, Старбак, не отведать ли нам хоть по одной вишенке?

В распахнутой пасти кита цвел вишневый сад.

— Долго же придется нам, мистер Стабб, бродить по этому саду, пока мы дождемся урожая, — сказала Скалли. — Не лучше ли зайти в супермаркет?..

Квартира Молдера Александрия, штат Вирджиния

18 ноября 1994 07.10

Он открыл глаза и понял, что не может дышать. Дым от пылающей плоти все еще забивал горло. Потом что-то изменилось — и запах дыма превратился в запах пота, застарелого, прогорклого. А потом еще раз прозвонил телефон. В кошмаре он тоже звонил, поэтому Молдер помедлил — прежде чем протянуть руку и снять трубку…

Пружина из вспоротого дивана больно впилась в бок.

— Вы позвонили, в квартиру Фокса Молдера. Извините, сейчас я не могу…

Он перебил включившийся автоответчик: — Молдер слушает.

— Это доктор Дели. Приезжайте немедленно! — в голосе слышались ликующие нотки.

— Она жива? — осторожно спросил Молдер.

— Она очнулась!

Северо-восточный Джорджтаунский медицинский центр Вашингтон, округ Колумбия

18 ноября 1994 08.17

Он не сразу нашел Скалли. Из реанимации ее перевели в палату, и он долго бегал по коридорам, пока, наконец, не сообразил спросить.

Окно палаты было распахнуто в весну.

Цвели цветы и пели птицы.

— Привет, Фокс, — сияя, улыбнулась Маргарет Скалли.

— Не Фокс, а Молдер, — не открывая глаза, поправила Дэйна.

Потом она медленно перекатила голову по подушке и тоже улыбнулась вошедшему. Она все еще была чертовски бледна, но губы уже порозовели, а распахнувшиеся глаза были так глубоки, что Молдер мгновенно утонул в них, растеряв все приготовленные слова.

— Я ненадолго. Тебе надо спать, — внезапно смутившись, пробормотал он. И я подарок принес. Последний номер «Плэйбоя». Классная вещь… — он полез в карман и с трудом вытащил застрявшую там видеокассету.