Татьяна Апраксина - Мир не меч - 2

Он знал, что когда наступит нужный момент, то тихий шепот станет оглушительной песней труб, и дорога откроется сама, а пока надо было просто идти вперед и подбрасывать монетку на перекрестках, и ждать, когда откроется дорога в закатное небо.

Навстречу ему попалась девушка с заплаканными глазами. Не одна из прохожих — нет, другая, и Вайль моментально узнал ее: Рэни, блондинка из южного штаба, с которой он когда-то весело проболтал почти целый вечер. Девочка с огромными фиалковыми глазами, хрупкая, как стекло и прочная, как сталь.

Понимание кольнуло под ребрами: это ее он искал на улицах.

Такую же, как он сам.

— Ты? — улыбнулась она припухшими губами. — Хорошо, что ты.

— Да, — кивнул он. — Хорошо. Я тебя искал.

— Наверное, я искала тебя. Не знаю...

— Присядем?

Вайль показал на скамейку всего в паре шагов от них. Девушка покорно присела, даже не удосужившись смахнуть с лавки пыль и почки, заложила ногу на ногу и зябко поежилась. Вайль посмотрел на нее — короткое платье без рукавов, босоножки с ремешками, оплетающими щиколотку, — и молча стащил с себя куртку. Так они сидели, пока не стемнело. Не говорили ни слова. Потом Вайль все же спросил:

— Почему ты плакала?

— Глупости, — пожала плечами Рэни. — Все глупости. Сначала мне показалось, что меня предал друг. Потом — что я его предала. Потом, что мы и друзьями-то никогда не были. А настоящих друзей я потеряла, навсегда. Проклятая война...

— Да, — сказал Вайль. — Я тоже потерял. Хотел спасти, а нельзя было. Вот так. Ну что? Пойдем?

— Куда?

— Домой, — сказал Вайль. — Пора домой.

— А ты знаешь, где дом?

— Знаю. Теперь знаю.

Он протянул руку и повел Рэни к торчавшей на углу бетонной девятиэтажке.

В темном подъезде пахло вполне обычно — пылью, сыростью и кошками. Вайль поморщился, а потом понял, что это еще одна иллюзия, порожденная его ожиданиями, такое же видение, как и сам дом, как и улицы, по которым он гулял. Все это было лишь способом видеть, а можно было видеть и иначе — яркие переплетения линий, пульсирующие шары и серые основательные пирамиды; можно было увидеть сказочный лес, населенный неведомыми зверушками, и еще тысячей способов можно было увидеть то, что называлось — Город. И когда Вайль понял это, кто-то огромный и невидимый подмигнул ему из темноты.

Открылись двери лифта. Вайль зашел первым. Привычной панели с кнопками здесь не было, но она и не нужна была — как только Рэни вошла в лифт, двери захлопнулись, и кабина рванулась не то вверх, не то вниз, а может быть, и вбок. Она двигалась неровно, рывками, и Вайль прижал девушку к себе, чтобы ее не шарахало от стенки к стенке. Рэни не стала вырываться, только чуть поежилась.

Когда лифт выпустил их наружу, в лицо ударил солнечный свет, яркий, полуденный. Оба вышли наружу в незнакомом доме. Стены здесь были недавно выбелены, еще пахло краской, и крошечные белые пылинки метались в солнечном луче.

Четыре двери; Вайль прекрасно знал, какая ему нужна. Звонка на ней не было, не было и замка, но это и не требовалось. Ладонь легла на скользкий зеленый дерматин, дверь на мгновение задрожала под рукой, а потом открылась внутрь.

Вайль положил руку на плечо Рэни, чуть подтолкнул ее, и они вошли бок о бок, растерянные, и все же знающие, что не ошиблись. В квартире было прохладно и свежо, чуть пахло сандалом, немножко — трубочным табаком, но куда сильнее — свежим кофе, сваренным с пряностями.

В прихожей у зеркала поправляла прическу высокая рыжеволосая женщина в джинсовом сарафане, туго облегавшем тяжелый круглый живот.

Она обернулась через плечо, кивнула и сказала:

— Ну, вот вы и пришли...