Роберт Силверберг - Ч. де Линт - Страна сновидений Р. Силверберг - Письма из Атлантиды

Должно быть, он был одним из этих духов, обитающих в деревьях.

— Ты живешь в деревьях, — сказала она. — Ты… — она поискала слово, которое использовал Боунз, и вспомнила — … маниту.

Незнакомец покачал головой.

— Мы просто духи деревьев. А маниту так же могущественны, как и шаманы, только они вселяются в них, рождаясь из дыма и звука ритуальных барабанов. Мой же народ мало чем отличается от вашего, разве что живем мы подольше… и в деревьях.

— В любых, — сказала Эш.

Она старалась не смотреть на нож, выискивая любую возможность, лишь бы поддерживать разговор.

— Я не разжигала огонь и не ломала ветки, — добавила она, вспомнив, что говорила ей Лусевен, — так почему же ты хочешь причинить мне зло?

— Меня зовут Элвер, — сказал он, выговаривая слова медленно, будто объяснялся с ребенком. Только глаза выдавали его нетерпение. — В той башне живет дух, ее имя Я-вау-це. Когда-то она жила независимо, как и положено маниту. Но потом ей стали поклоняться, и она сошла со своего Колеса. Поклонение придало ей сил, воздвигло для нее эту башню и изменило ее понимание своего места в естественном мировом порядке. Но ее приверженцы умерли один за другим, и теперь она чахнет. Она ищет спасения в душевных силах твоей кузины, которые поддержат ее.

— Я все это знаю, — сказала Эш. — Как ты догадался, что я хочу остановить ее?

— Там, где обитает Я-вау-це, — продолжал Элвер, словно и не слышал ее, — всегда зима. Ветви сгибаются под тяжестью льда и снега, земля глубоко промерзла. Ее зима убивает нас.

— Я понимаю, — сказала Эш. — Если она умрет, ее власти над вами придет конец, так?

Элвер кивнул.

— А если она заполучит Нину — мою кузину, тогда снова станет сильной.

— Совершенно верно.

— Тогда в чем же дело? У нас с тобой один и тот же враг.

— Победить ее ты не сможешь, — сказал Элвер. — Будь это так просто, мой народ давно довел бы дело до конца.

— Но…

— И даже если ты сумеешь спасти свою кузину, Я-вау-це просто снова стащит ее из вашего мира.

Эш вспомнила, что сказала ей Лусевен как раз перед тем, как исчезнуть.

Мы никогда не говорили о борьбе.

Нет. Чтобы спасти Нину, она не должна пытаться вступить с Я-вау-це в бой. У Лусевен на этот счет была действительно блестящая идея.

Ты могла бы предложить себя вместо нее.

Так или иначе, Эш рассчитывала, что эта идея не будет иметь здесь особенного успеха.

Она покрутила в руках браслет, сожалея о запрете, о котором предупреждала Лусевен. Нечего было и мечтать об амулете в виде автомата, меча или хоть какого-нибудь оружия. Сейчас пригодился бы даже щит.

— Так ты разговаривал с Ниной? — спросила она. — И с моими дядей и тетей?

— С Ниной, твоими дядей и тетей и еще одной девочкой.

— И… — Эш сглотнула. — Что случилось?

Элвер поднес руку к виску. Его дрожащие пальцы даже не коснулись кожи, но он все-таки поморщился. Приглядевшись, Эш увидела на его коротких волосах запекшуюся кровь. Раньше она этого не замечала: уж слишком старалась не смотреть на нож и не встречаться с его безумным взглядом.

— Это сделал дядя Джон?

Элвер покачал головой.

— Нет. Твоя кузина.

Годится, Нина, подумала Эш. Вот уж никогда не подозревала, что ты на такое способна.

— Я не попадусь так легко еще раз, — продолжил Элвер.

Эш сделала еще один шаг назад.

— Извини, — сказал он, надвигаясь на нее.

Так, хорошо.

— Послушай, — начала она опять, но он неожиданно сделал резкий рывок.

Эш не ожидала такой прыти и не успела увернуться от ножа. Она втянула живот и попыталась отскочить в сторону, но нож запутался в складках ее парки. Когда Элвер стал высвобождать лезвие, она отпихнула его обеими руками. Он поскользнулся на снегу и упал, увлекая ее за собой, но в падении она вывернулась. Нож, так и застрявший в парке, выскользнул из его рук.

Элвер больно ударился о землю, Эш же удалось руками смягчить удар. Ее всю трясло, но она рванулась прочь — подальше от цепких объятий Элвера. Он вцепился в карман ее парки и потащил к себе — карман затрещал. Эш отпихнула его, но он и сам вдруг прекратил атаку.

Эш на четвереньках бросилась удирать и остановилась только тогда, когда отползла на безопасное расстояние. Но он, казалось, больше и не думал нападать на нее. Из него вышел весь пыл. Зато он не спускал глаз с того, что выпало из ее разорванного кармана. Благоговейный страх смягчил жесткое выражение его глаз.

На снегу между ними лежал гранат, закованный в серебряные обручи. Ближе к ней, чем к нему. Медленно он поднял на нее глаза.