Евгений Кривенко - Серые земли Эдема

Обмелевшее, ибо водяная гора - кольцевая наподобие тех, что окружают лунные кратера, встает над кипящим морем. А затем медленно опадает, и сквозь багровую завесу пара видно, как выпуклостью начинает разбегаться в стороны.

Волна кажется не такой уж высокой, но движется со скоростью тысяча километров в час!

До Гренландии она дойдет спустя четыре часа - и взметнется исполинскими белыми фонтанами в фиордах, а тысячи айсбергов с неимоверным грохотом отколются от ледяного щита.

Путь до Африки и Европы дальше, но там преобладает выровненный коренной берег, и сотня прибрежных городов испытает лишь внезапное наводнение.

До Антарктики пятнадцать часов, и мощь волны иссякнет в просторах Атлантики.

До побережья Соединенных Штатов ей идти пять минут, а берег там изрезан заливами…

Подальше от берега на волне лишь поднимутся и через некоторое время опустятся корабли, но чем ближе к суше, тем глубина меньше, и волна начнет вырастать, как бывает при цунами. В заливах ее стиснут берега, и в бухту Нью-Йорк-Бей ворвется клокочущая стена высотой в 30-этажный дом…

Я не хочу наблюдать, как гибнет Нью-Йорк, сами американцы не раз смаковали это в своих фильмах.

Предвидели?

Возможно, Сибил с радостью смотрела бы, как исполинская волна поглощает город, ставший для нее олицетворением библейского Вавилона. А возможно, плакала бы…

'Не мстите за себя, - сказал Господь. - Аз воздам!'. Только кто хочет ждать…

Я снова у себя дома и смотрю на море. Мыс Хамелеон приобрел зловещий фиолетовый оттенок, и над морем, которое на Земле называют Черным, встает темная туча. Сегодня будет гроза.

Снова дождь будет хлестать по дощатому полу веранды, и ручьи побегут по гальке во взбаламученные волны. Снова молнии - они грознее и ослепительнее, чем на Земле - будут ударять в черные скалы Кара-Дага.

В этом месте часты грозы, а зимой свирепые волны как тяжелые молоты ломают скалы, чтобы потом устилать берег лиловыми аметистами, темными агатами и многоцветной яшмой.

Сад - это не рай, и никогда им не был. Многоцветные камни некому собирать, кроме меня и Киры. А я подниму один или два во время прогулки, окуну в воду, чтобы полюбоваться игрой света на влажной поверхности, а потом швырну обратно в море.

Не собирайте себе сокровища на земле. Никто ничем не владеет, и никто не свободен - все мы чем-то связаны.

Офицеры из ЦРУ хотели управлять мировой бурей, но были пленниками старой идеи 'Пакс Американа' - мира под господством Америки…

Террористы стали заложниками другой идеи - что все зло исходит от Запада и особенно из Америки…

Клима - третьей, о возрождении имперской России. Как будто не закончился век империй!…

Одни люди повинуются своим желаниям, другие чувству долга, а некоторые… любви. Ведь желание денег, власти и даже любви привязывает нас к другим людям - и так мы обретаем любимых и врагов. Враги чаще приносят страдания, но любимые порой тоже. И те, и другие ограничивают нашу свободу…

Похоже, даже Бог несвободен - очертил Себе границы и не переступает их, дабы не мешать свободной воле людей и Владык.

До тех пор, пока они сами не переступят границ…

Впрочем, что тут нового? Все давно сказано Буддой и, если хочешь быть свободным, то уйди из этого мира. Тем более, что для меня путь открыт.

Но мне не хочется.

Я слышал пение птицы Гамаюн. Я знаю, что мир прекрасен, и даже в бою можно найти упоение. Я чувствую себя в долгу перед Той, кто открыла мне дверь. Несмотря на все могущество, Она тоже в тисках необходимости и тоже порой испытывает отчаяние. Если свобода лишь в том, чтобы выбирать себе оковы, то пусть это будут оковы любви. Потому что только они могут превратиться в крылья, уносящие в иные миры.

И я продолжу путь в надежде, что всегда останется радость возвращения в Сад.

Хотя бы только в памяти, хотя бы в последний миг…

Так что моя последняя история о любви. Пройдут тысячи и тысячи лет, и даже предательство будет искуплено, а героизм забыт, перейдя в величие духа.

Но любовь пребудет вечно.

Я был не первым странником во времени и пространстве, но тогда этого не знал. Уже потом стал разыскивать сведения о случаях, подобных моему, и мне попалась любопытная книга Феликса Пита Родригеса 'Забытые страницы', с рассказом 'Людовико Амаро - путешественник во времени'. Там приводятся даты жизни Людовико Амаро: 1600 - 1648 годы, но если верить рассказу автора, последняя цифра сомнительна. В этой книге есть отрывок из сочинения Амаро 'Исследования по поводу Рудольфовых таблиц' (тех, что были составлены Кеплером и Тихо Браге).