Шеррелин Кеньон - Поймать ночь

Табита ощутила волну горя, столь глубокого, что ей стало так же больно, как и ему. Она обняла его и слегка сжала в объятиях.

- Что ты делаешь? - спросил он.

- Стою рядом с тобой, чтобы Зарек не бросил в тебя очередной заряд молнии. Ты говорил, он не причиняет боль невинным людям, ведь так?

- Да.

Она улыбнулась ему.

- Зови меня Щитом.

Валериус невольно улыбнулся, ложа руку на ее предплечье.

- Ты такая странная женщина.

- Да, но я нарастаю на тебе, не так ли?

- Да.

Ее улыбка стала ещё шире.

- Мы - грибки. А затем ты поймешь, что на самом деле, я тебе нравлюсь.

Проблема была в том, что она уже ему нравилась. И намного больше, чем следовало.

- Куда мы идем? - спросил Валериус, поскольку они стремительно направились вниз по Декейтер к Ибервиллю, подальше от возможного столкновения с каким-нибудь охотником, недовольным, что он еще дышит.

- Ну, ещё рано, так что проведем пока проверку периметра и тщательно все осмотрим у клуба «Пропасть». Я уверена, ты ни на шаг туда не заходил. Многим аполлитам нравится там тусоваться, и я немало даймонов стерла в порошок и в клубе, и поблизости.

- Это случайно не тот клуб, который часто посещает Ашерон?

- Да, но поскольку он сейчас на кладбищах, у меня предчувствие, что даймоны соберутся там, считая себя в безопасности.

Он не мог с этим спорить.

Табита повела его к кафе-ресторану «Магнолия».

- Ты опять голодна? - недоверчиво спросил он, когда она зашла в ресторан - Нет.

- Тогда, почему мы здесь?

- Не волнуйся.

Она подошла к стойке и заказала с собой пять порций.

Валериус был совершенно обескуражен, осматривая помещение, которое большинство людей назвали бы «домашним». В обычных домах можно было найти такие же стулья и маленькие столики, накрытые красно-белыми пластиковыми скатертями в клетку.

Это определенно не относилось к тому типу мест, где Валериус питался, но, Табите, похоже, оно было по вкусу.

Когда заказ был готов, Табита забрала его и вышла на улицу.

Валериус последовал за ней, гадая, что она собирается делать.

Он утолил свое любопытство в темном переулке. Она оставила там пакеты с едой, и потянула его за руку. Она услышал, как засуетились люди в темноте.

- Ты кормишь бездомных? - тихо спросил он. Она кивнула. - Ты часто это делаешь?

- Каждую ночь примерно в это время.

Он остановил ее и пристально вгляделся.

- Зачем?

- Кто-то же должен, - и только он хотел что-то сказать, как она приложила руку к его губам. - Я знаю все доводы, Вал. Зачем им работать, если такие люди, как я, кормят их бесплатно? Ты не можешь спасти мир. Пусть кто-нибудь другой о них заботится, и так далее. Но я не могу так поступить. Каждую ночь, приходя сюда, я знаю, что они страдают. Один из мужчин, Мартин, когда-то был выдающимся бизнесменом, но на него подали в суд, и он все потерял. Жена с ним развелась и забрала детей. Теперь в свои пятьдесят шесть - он банкрот, за его плечами неоконченное среднее образование, и никто не возьмет его на работу. Он работал на меня в магазине, но этой поддержки не хватало, и он спал в переулках, не желая брать милостыню. Я очень хотела вытащить его из этой ямы. Но если бы у меня получилось, то пришлось бы поступать так с остальными, а я не в состоянии платить каждому временному служащему тридцать тысяч долларов в год.

- Я не собирался говорить ничего подобного, Табита, - спокойно сказал он. - Только хотел сказать, что твоё сострадание к другим поражает меня.

- О-о-о, - она робко улыбнулась ему. - Я привыкла к тому, что мои действия только осуждают.

Валериус поднял её руку к своим губам и стал целовать каждый пальчик. - Я не осуждаю вас, моя леди. Я восхищаюсь вами.

Ее улыбка стала еще шире и смутила его. Она сжала его руку в своей, а потом сделала то, чего он меньше всего ожидал. Она обняла его за талию и пошла с ним по улице.

Валериус чувствовал себя так странно. Он веками наблюдал за подобными действиями влюбленных, но никто и никогда не вел себя так с ним. Поколебавшись, он обнял Табиту за плечи, и позволил себе всем телом впитывать ее тепло.

Словами не описать то, что он сейчас чувствовал. Это так объединяло. Людям не следует так интимно прижиматься друг к другу на публике. И все же, он в жизни не чувствовал себя лучше, чем рядом с этой необыкновенной женщиной.

Лёгкий ветерок взмахнул прядью ее волос над его рукой. Их мягкость и лёгкость вызвали в памяти воспоминания, как он берёт её в постели. Дикую и неприрученную.

От этой мысли дрожь прошла по его телу.