Шеррелин Кеньон - Поймать ночь

Валериус пришел в ужас.

Отто злорадно рассмеялся, вытаскивая ключи.

- С удовольствием.

- У меня есть своя… - мгновенно выпалил Валериус.

- Эта подойдет, - перебила его Табита, и, подмигнув Отто, взяла ключи.

Но Валериус не отступал.

- Действительно, Табита, я думаю…

- Садись в машину, Вал. Я обещаю, она не укусит.

В него это не вселило уверенности.

Смеясь, она направилась к Айроку и к ее удивлению, Отто крикнул им вслед.

- Ребята, будьте осторожны. Я, может, и не ценю никого из вас, но не хочу, чтобы плохие парни победили.

- Не волнуйся, - успокоила его Табита, продолжая идти. - На сей раз, я знаю, чего ожидать.

- Не будь такой самоуверенной, - сказал Валериус, буравя ее взглядом. - «Гордыня до добра не доведёт» - как сказал мужчина, который был гораздо лучше меня.

Она приняла его слова близко к сердцу.

- Хороший совет, - и обернувшись, попрощалась с оруженосцем. - Доброй ночи, Отто.

- Доброй. Береги мою машину.

Валериусу и вправду было противно.

Табита при виде его реакции чуть не задохнулась от смеха.

- Ммм, - она глубоко вдохнула воздух Нового Орлеана, открывая маленькие ворота рядом с выездом. - Прелестный запах.

Валериус нахмурившись, взглянул на нее.

- Все, что я чувствую, так это зловоние отходов.

Она грозно посмотрела на него, как только он подошел к ней.

- Закрой глаза.

- Я предпочитаю не делать этого, так как могу на что-то наступить, принести это домой, и оно будет вонять всю ночь.

Она посмотрела на него с отвращением, что он принял, как должное.

- Ты единственная из знакомых мне женщин, которая, вдыхая прогорклый воздух, считает его приятным.

Она закрыла ворота.

- Закрой глаза, Валериус, или нос останется твоей единственной частью, которая завтра будет в рабочем состоянии.

Валериус не был уверен, стоит ли ему подчиниться, но все же неохотно сделал это.

- Теперь глубоко вдохни, - сладким голосом произнесла она ему на ухо, моментально посылая дрожь по всему его телу. - Чувствуешь запах речной сырости с примесью каджун гумбо? Не напоминает ли тебе испанский мох?

Он открыл глаза.

- Все, что я чувствую, так это запах мочи, протухших морепродуктов и речной слизи.

Табита разинула рот.

- Как ты можешь говорить такое?

- Это то, что я чувствую.

- Ты знаешь, что ты - упрямый осел? - проворчала она, садясь в машину.

- Меня обзывали и хуже.

Ее взгляд стал серьезным и грустным.

- Я знаю. Но сейчас для тебя другие времена. Я собираюсь прикрывать твой зад, так что этой ночью мы будем отрываться, задавать жару даймонам и…

- Прошу прощения? - оскорбленным тоном спросил он. - Прикрывать что?

- Ты меня слышал, - озорно улыбнулась Табита. - Знаешь, твои проблемы с людьми наполовину из-за того, что ты мало смеёшься и воспринимаешь слишком серьезно и себя, и других.

- Жизнь серьезна.

- Нет, - возразила она, ее голубые глаза страстно горели. - Жизнь это приключение. Она волнует и пугает. Иногда она немного скучна, но она никогда не должна быть серьезной.

Табита заметила сомнение в его глазах. Он так не привык доверять людям, что ей почему-то захотелось добиться его доверия.

- Идем со мной, военачальник Валериус. Позволь показать тебе какой действительно может быть жизнь, и почему так чёртовски важно сохранить этот мир.

Она следила, как он берется за дверную ручку, словно прикасается к грязным детским памперсам. Табита никогда не видела, чтобы кто-то так издевательски себя вел. Это весьма впечатляло.

Не сказав больше не слова, он сел в машину. Она переключила коробку передач, и машина с визгом дернулась с обочины.

Валериус мало чего ожидал от этой ночи; но следовало признать, ему нравилась энергия этой женщины. Пыл, с которым она жила. За ней было удивительно интересно наблюдать. Неудивительно, что Эш сдружился с ней.

Когда ты бессмертен, острота ощущений угасает быстрее, чем тело. Столетия сменяют друг друга так быстро, что легко забыть свою человеческую сущность. Сложно помнить, зачем ее нужно сохранять.

Он с трудом вспоминал, как надо смеяться. Опять же, смех и Валериус были несовместимы. До Табиты, он ни с кем вместе не смеялся.

У нее энтузиазм, как у ребенка. Как-то ей удалось сохранить идеалы своей молодости, даже столкнувшись с миром, вовсе ее не одобрявшим. Ей действительно не волновало, что подумает о ней он или кто-либо еще. Она шла по жизни, делая то, что должна и трактуя всё на свой лад.

Как он ей завидовал из-за этого.

Она была мощной силой, с которой следовало считаться.