Хуан Мирамар - Секретный сотрудник

Но даже эти неудобства не могли испортить впечатления от окружающих дорогу пейзажей, настолько эти пейзажи были необычными, не похожими ни на какие другие, хотя повидал на своем недолгом веку лейтенант-переводчик Кузниц разных пейзажей немало. Точнее всего впечатление от окружающего передавало банальное выражение «лунный пейзаж». И пейзаж был действительно лунный – ни дерева, ни травинки, всюду, куда достигал взгляд, простиралась усыпанная рыжей щебенкой изрытая кратерами и оврагами пустыня, полого поднимавшаяся к недалеким, таким же рыжим с желтовато-синими тенями горам. Они ехали уже почти два часа, а пейзаж за окном машины не менялся – по-прежнему в жарких лучах африканского солнца лежала по сторонам рыжая пустыня и дрожали в горячем мареве лунные горы.

Но прошло еще полчаса, и окружающий ландшафт стал меняться – появились возделанные поля, деревни из глинобитных домов и маленькие города, отличавшиеся от деревень только кафе и бензоколонкой на площади. Изменилось вдруг и поведение Масика – он уже больше не дремал, а полулежал на дверце и тихо постанывал; то и дело он просил шофера остановиться, отбегал в сторону и, возвратившись, говорил сквозь зубы:

– Живіт, зараза!

Прошло еще какое-то время, и ему стало совсем плохо – он уже лежал на коленях у Кузница, держась за живот, и громко вскрикивал при каждом толчке машины.

«Плохо дело, – думал Кузниц, – похоже, у него аппендицит, а может, и что похуже. Надо в больницу».

– Надо Масика в больницу отправить, – крикнул он компании, сидевшей в салоне. Те притихли, прервали свое любимое занятие – оставалась у них еще бутылка какого-то зелья и они как раз собрались разлить его по бумажным стаканчикам, – и Иван Петрович, выражая мнение коллектива, сказал:

– Конечно, надо в больницу, а то помрет еще. Потом посольство о нем позаботится. До Каира уже недалеко.

«Эх, – подумал Кузниц, который сам был не без греха, – до чего же плохо у нас относятся к трезвенникам», – и спросил шофера:

– Знаете, где тут ближайшая больница? Надо нашего товарища врачу показать.

Шофер поцокал языком и сказал, что через полчаса после туннеля под Суэцким каналом будет город Исмаилия и там есть американский госпиталь.

В госпиталь Масика повели всей компанией под руководством Хосе. Все выражали сочувствие, а особенно суетился Ариель, который и так был добрым парнем, но под влиянием выпитого становился истинным филантропом и не только был готов отдать, но и часто отдавал последнюю рубашку. Кузницу Хосе приказал оставаться в машине.

– На всякий случай, – сказал он, – ты арабский знаешь, а то может уехать бедуин наш и нас бросить – Антон ведь ему уже заплатил.

При чем тут знание арабского – Кузниц не понял, но решил с Хосе не спорить, тем более что в госпитале вполне могли обойтись и без него.

Перекинувшись парой слов с шофером по поводу того, сколько им еще осталось ехать («Пару часов, если на то будет воля аллаха», – сказал шофер), Кузниц покурил возле машины, а потом сел в тени на скамейку перед госпиталям и стал ждать.

Ждать пришлось недолго – скоро компания вернулась, и вернулась без Масика – его по настоянию врачей положили в больницу на обследование.

– Оно так и лучше для всех, – сказал простой человек Иван Петрович, – полежит, операцию сделают, если надо.

Почему это будет лучше для всех, осталось невыясненным, но в целом компания Ивана Петровича поддержала, и было разлито то самое зелье, которое собирались распить раньше, но не распили из-за чрезвычайных обстоятельств. После этого поехали дальше.

Без Масика под боком Кузниц удобно устроился на переднем сиденье и скоро задремал, убаюканный мерным движением. Несколько раз он просыпался, видел перед собой все те же унылые поля, или все те же унылые деревни, или маленькие городки. Аллах изъявил свою волю, и через два часа они действительно въехали в Каир и ехали по его окраинам.

Когда раздался первый удар, Кузниц уже не спал. Удар был сзади, и в салоне кто-то вскрикнул от испуга. Кузниц обернулся и увидел, что их догоняет огромный квадратный автобус. Таких старых, кажется, итальянских, автобусов много было на дорогах африканских и арабских стран, они часто были единственным средством транспорта, соединявшим отдаленные города и поселки в этих странах. На крыше у них была площадка, обычно заполненная самой разной поклажей, скрепленной веревками, и нередко среди поклажи были козы и овцы со связанными ногами, но этот автобус был пуст, только за передним стеклом виднелось сердитое усатое лицо водителя.