Наталья Колесова - Мой город

— Как вас зовут?

— Шельга, — готовно отозвался он.

— Чего?

— Николай Шельга.

— А чего вы меня так разглядываете?

— Вспоминаю.

— Да ну вас! Опаньки! С рукой что?

Шельга поглядел на свою руку.

— Не знаю.

— Ага! — с удовольствием сказала я. — Веточку где-то обломали?

— Н-не помню… — растерянно сказал Шельга, — а что…

— Руку на стол!

Я смоталась одним духов во врачову комнату, предупредила, принимаясь за операцию — больно будет. Шельга только усмехнулся. Ну, держись, коли такой смелый! Тронула ладонь скальпелем — почерневшая съежившаяся кожа лопнула, хлынула вязкая белая жидкость. Я почувствовала, как напряглось его широкое запястье, подняла глаза — слепо шарит рукой по одежде. Все, думаю, вырубается человек.

— Заканчиваю, терпите! — говорю. А он башкой стриженной мотает и мне под нос какой-то листок сует. Во, думаю, привет! Личность моя. В карандаше на весь тетрадный лист.

— Быков? — спрашиваю я. — Это вам Быков дал?

Аж про руку забыла. А Шельга доволен — улыбается во все тридцать два (или сколько их там?) зуба.

— Я же говорил!

Быков, оказывает, Шельгу порешил в плен взять. Прыгнул на него из подъезда, а Шельга его… Николай помялся и закончил мягко — сбросил. Я так поняла, что сбросил с треском. А мой фэйс Быков набросал, чтобы Шельга вспомнил — может, видел где на контрольных пунктах — их, тут, оказывается, целое стадо вокруг города…

А наутро Быков, вроде Димки с дедом, вышел на улицу и не вернулся. У всех здесь правило такое — не возвращаться.

— Объявится, — сказала я, хотя сердце заныло. Оказывается, у меня тоже есть этот крайне необходимый всему человечеству орган…

— Да, — без особой уверенности согласился Шельга. — Вы его давно знаете?

— Слышите? Придурки вернулись. Пойдемте.

Собрались фрукты-ягоды. Втроем. Таращатся на Шельгу. А тот им вежливо так головешкой кивает. И какую-то шибко важную ксиву кажет. Главный этот документ проинспектировал — чуть ли не на свет — и с уважением поглядел на Шельгу.

— Вы хотите выяснить причины происходящего?

— Да.

— Мы представляем отделение организации «Чистота». Не знаем, была ли авария на комбинате случайной, или кто-то поспособствовал этому. Этим пусть занимаются соответствующие органы, — поклон в сторону Шельги. — Но данные, накопленные за последние годы, позволяют предположить, что в силу вступает новый закон природы. Мы называем его законом самосохранения.

— Как? — участливо спросил Шельга.

— Закон самосохранения, — железно продолжал главный. — Рано или поздно это должно было случиться. Мы сами выпустили джина из бутылки и сами должны с ним совладать. Но бороться с природой с вашей, — снова поклон, — помощью, простите, больша- ая глупость.

— И как же этот закон себя проявляет?

— Ну, хотя бы в том, что в городе невозможно уничтожить ни одного растения без наказания виновного. Сами мы не раз проделывали такой опыт. И вот результат, — он кивнул на свою забинтованную руку. Шельга задумчиво посмотрел на свою. — Очевидно, равновесие колеблется на такой тонкой грани, что гибель хотя бы одного растения чревато окончательной катастрофой… Впрочем, вот у нас приготовлена записка…

— И каковы ваши предложения? — спросил Шельга, пролистывая увесистую «записку» — толстенную папку отпечатанных листов.

— Не запускать комбинат в работу. Хотя бы до того времени, когда не будет отлажена экологически чистая производственная цепь. С этой точки зрения авария на комбинате — на благо всему городу. Слава Богу, если природа на этот раз победит: мы наконец, научимся уважать и ценить ее, сотрудничать, если хотите.

— Это ваша точка зрения?

— Это точка зрения всех присутствующих.

Шельга мельком посмотрел на меня.

— Значит, вы отказываетесь покидать этот район?

— Категорически.

— Я должен вас предупредить, что ситуация действительно критическая. Может быть повторный взрыв и, как следствие, — выбросы в атмосферу и реку. Кроме того, вы можете стать заложниками… очень решительно настроенной организации.

Трое переглянулись. Помолчали.

— Мы отказываемся, — повторил главный.

— Герои от науки, — сказала я. — Жертвы пламени познания.

Второй придурок — врач — протиснулся к столу, сложил на брюхе здоровые лапы и воинственно сказал:

— Мы тут в НИИ позаимствовали аппаратуру! У нас будут неприятности?

— Нет, — сказал Шельга серьезно, — не будут. Если вы все вернете в целости и сохранности.