Сборник - Фантастика 2001

Тихо-тихо я пячусь к выходу.

Пожалуй, Антон Стеков и впрямь настолько нестандартный человек, что

мог бы сесть на государственную диету…

А если и нет - то он не упустит случая поиздеваться над своими

тюремщиками, высказывая такую версию.

– Психи! - только и говорю я, выскакивая из "Внутренней Монголии"

Антона Стекова.

И запоздало понимаю, что выдала реакцию, достойную шестнадцатилетнего

оболтуса.

Сумасшедший дом. Нет, все мы, проводящие в глубине десятки часов,

немного спятили. Но эта троица - совсем уж крайний случай!

Охранник моим пребыванием в камере Стекова не интересуется. Либо не

знает, что на самом деле там творится, либо получил инструкции не

вмешиваться. В кабинет Томилина я возвращаюсь за полчаса до назначенного

срока.

Почему-то подсознательно я ожидаю увидеть там новые лица.

Каких-нибудь высоких чинов, с натужной улыбкой напяливших шлем перед

входом в глубину и теперь ведущих себя будто дети на конфетной фабрике.

Но Томилин один. Все-таки дело слишком скользкое, чтобы вышестоящие

лица рискнули присутствовать. Попахивает от происходящего экспериментами

на людях, ох как попахивает.

– Садитесь, Карина, - с прежней любезностью подполковник улыбается

мне. Герани на столе уже нет, намеки кончились. - Как ваша экскурсия?

Видел ли он то, что происходило в камере Стекова?

Если хотел, то видел.

Значит, исходить надо именно из этого.

– Более чем полезная, - говорю я, и Томилин на мгновение хмурится.

Пускай покрутит в голове разговор, попытается понять, что же меня

заинтересовало. - Скажите, а что следует предпринять персоналу тюрьмы,

обнаружив проникновение в тюрьму?

– Запросить пост охраны, - мгновенно реагирует подполковник. - Если

следов проникновения не обнаружено, то на любых возможных посетителей не

стоит обращать внимание. Даже если заключенный будет заниматься сексом с

Мэрилин Монро, или беседовать на философские темы с Чебурашкой. Кто

знает, что там напридумывали психологи в "зонах катарсиса"?

Все понятно. Чингиз и Антон - жертвы собственной квалифицированности.

Пока стандартные охранные системы их проникновения не замечают, Томилин

может сколько угодно игнорировать неудобных визитеров.

Другое интересно, что он сделает, если хакер и дайвер учинят в тюрьме

самый настоящий виртуальный бунт? Уж не это ли замыслил Чингиз в

качестве собственного "сюрприза"?

Но это уже слишком серьезный шаг. За такое шестью месяцами не

отделаться. И как бы меня ни раздражало их упрямство, но я мысленно молю

их не делать таких глупостей.

Полковник куда-то звонит, и через минуту в кабинет входит молодой

человек в грязноватом белом халате поверх штатской одежды. Кто-то из

психологов? Или другой вольнонаемный сотрудник? Меня он раздражает, и я

не сразу понимаю чем. Все дело в этой нарочито реальной одежде, несвежем

халате и разболтанном виде.

Ну почему в глубине мы с легкостью готовы выглядеть хуже, чем есть на

самом деле?

– Карина, Денис, - знакомит нас Томилин. Ни званий, ни должностей не

звучит. - Все готово?

– Да, программы введены, - кивает Денис.

Я ожидаю, что мы пойдем в камеры "подопытных". Но Томилин набирает

какую-то команду на терминале, и в одной из стен кабинета расползаются

деревянные панели, открывая огромный экран.

– Карину очень интересует первый этап перевоспитания, - говорит

Томилин. Не то с иронией, не то серьезно… - Карина, с кого начнем? У

нас есть водитель, совершивший наезд на детей, катавшихся по тротуару на

велосипедах. И двое убийц.

Мне не надо уточнять, что это за убийцы.

– Начните с водителя, - говорю я.

Экран будто превращается в окно - огромное окно, открытое в вечерний

город. Обычные московские улицы, только людей немного. Здесь, в глубине,

нет разницы между телеизображением и реальностью - и то, и другое

иллюзорно.

Грузовик, что катится по улице, обычный грузовик с пустым кузовом, с

ободранной краской на кабине и грязным ветровым стеклом, несется совсем

рядом - лишь протяни руку…

– Пускай детишек, Денис, - распоряжается Томилин.

И я чувствую к нему мимолетное уважение. За то, что он не сказал

"пускай фантомы" или "начинай сеанс". Не спрятался за эвфемизмом.

Пускай это трижды нереально, пускай это лишь пляска электронов в

кристаллах микросхем, но для того человека, что отбывает свой срок в