Джеймс Ганн - Слушающие

И другой голос, сухой и скептический, который произнес:

"Только надежда и вера поддерживают жизнь Программы..."

"И статистическая вероятность тоже", - ответил отец.

"Это еще одно название веры. Но ведь через пятьдесят с лишним лет даже статистическая вероятность становится довольно невероятной..."

"Пятьдесят лет - всего лишь движение века на лике Господнем".

"Пятьдесят лет - это активная профессиональная жизнь человека. Вы посвятили этому большую часть своей жизни. Я не жду, что вы отдадите ее без борьбы, но борьба эта обречена. Ну, так как же, будете ли вы сотрудничать со мной или воевать?"

А потом, через секунду, голоса вавилонского смешения языков, бесчисленные голоса, говорящие с запалом, одновременно, перебивая друг друга...

"Голос бесконечности", - сказал отец.

И снова голоса, только теперь уже различимые и знакомые обрывки радиопередач тридцатых годов, первые принятые сигналы, передача с Капеллы, чтобы привлечь внимание к Посланию, успешно использованная радио и телевидением для поддержки Программы...

"Мы не одни", - произнес чей-то голос.

Голос скептика звучал теперь неуверенно:

"Что они могли нам сказать?"

"Узнаем", - ответил отец.

Время и голоса проплывали в полумраке комнаты, а Макдональд услышал чей-то бас:

"Так много всего нужно, чтобы прочесть одно небольшое Послание? От верующих это требует лишь веры в сердце".

"Наша вера, - отвечал отец, - требует возможности копирования данных и результатов каждым, кто использует ту же аппаратуру и применяет те же самые методы. И хотя в мире столько верящих сердец, полагаю, ни одно из них не получило идентичного Послания".

Прошло несколько минут, и бас сказал:

"Простите мне мои сомнения. Это Послание - от Бога".

Сцены из прошлого, записанные в прорезях перфокарт, в малюсеньких магнитах и электронах, сцены, которые можно в целости и сохранности вынуть из огромного холодильника памяти, непрерывным потоком шли от компьютера к Макдональду. Кто-то сказал:

"Скажите, почему вы так настаиваете на ответе на это Послание? Разве мало, что ваши поиски, увенчались успехом, что вы доказали существование разумной жизни во Вселенной?"

"Я мог бы объяснить это вполне рационально, - сказал отец, - но, как вы, конечно, подозреваете, за этой рациональностью скрываются личные мотивы. Прежде чем наш ответ дойдет до Капеллы, я буду уже в могиле, однако хотел бы, чтобы моя работа не пропала напрасно, чтобы сбылось то, во что я верю, чтобы моя жизнь имела смысл... Своему сыну и миру я хочу оставить какое-то наследство. Я не поэт и не пророк, не художник, не строитель, не государственный деятель и не филантаоп. Единственное, что я могу оставить, это открытую дверь, открытую дорогу во Вселенную, надежды и картины чего-то нового, послание, которое прибудет с другой планеты, кружащейся под парой чужих далеких звезд..."

Его постоянно преследовал сон... пожалуй, скорее воспоминание, а не сон... что он просыпается один в большой кровати. В кровати матери, которая позволила ему туда забраться и прижаться к себе, мягкой и теплой, и так уснуть. Однако проснулся он один, кровать была пустой и холодной, и ему стало страшно. В темноте он выбрался из кровати, стараясь не наступить на что-то страшное и не провалиться в какую-нибудь яму без дна, и, покинутый, перепуганный, побежал в темноте через холл к гостиной, крича: "Мама... мама... мама!" Перед ним замерцал огонек, небольшой огонек, разгоняющий мрак, и в этом свете сидела его мать, ожидая, когда отец вернется домой, и он почувствовал себя одиноким...

И вспомнил он: его отец вернулся домой, счастливый, что застал ждущими их обоих, мать и сына, и все они были счастливы...

Голос говорил:

"Ваш визит - великая честь для нас, господин президент".

"Нет, - ответил другой голос, - это Роберт Макдональд оказал нам честь своей жизнью и работой. Это благодаря ему мир ждет ответа со звезд, благодаря ему мы наслаждаемся смешанным чувством свободы и покоя, словно через контакт с действительно чужими нам существами открыли, что значит быть настоящим человеком".

Секундой позже Макдональд услышал Джона Уайта:

"Я рад, что ты смог приехать, отец".

И более старый вариант того же голоса:

"В свое время я сказал Макдональду. что он может отправить свой ответ, но я никогда не говорил ему, что он поступил правильно. Пожалуй, я могу сказать это сейчас".

И греческий хор иных голосов:

"Вы помните, как Макдональд велел нам поставить магнитофон возле искусственной челюсти дворника, который уверял, что та по ночам принимает послания?"