Джеймс Ганн - Слушающие

- Я уже слышал эту фамилию, - сказал Джонсон. - Макдональд, я имею в виду. Это не он был?..

- Да, - прервал его Макдональд, и печаль захлестнула его, как тошнота. Он быстро заморгал, чтобы сдержать слезы. Нет, он не боялся плакать в присутствии этого морского волка, но если бы была какая-то причина. Однако печалиться не было никаких оснований...

- Я узнаю, нет ли какого груза на Пуэрто-Рико, - сказал Джонсон. - Если да, то загрузим воду, провиант и - вперед.

- Это не горит, - крикнул ему вслед Макдональд. И все-таки горело. Его жгло сейчас то, что до сих пор он в себе подавлял: он испытывал непреодолимое желание оказаться в Аресибо и кончить с ожиданием...

Его постоянно преследовал сон... даже, пожалуй, воспоминание, а не сон... что он просыпается один в большой кровати. В кровати матери, которая позволила ему туда забраться и прижаться к себе, мягкой и теплой, и так уснуть. Однако проснулся он один, кровать была пустой и холодной, и ему было страшно. В темноте он выбрался из кровати, стараясь не наступить на что-то страшное и не провалиться в какую-нибудь яму без дна, и, покинутый, перепуганный, побежал в темноте через холл к гостиной, крича: "Мама... мама... мама!" Перед ним замерцал огонек, небольшой огонек, разгоняющий мрак, и в этом свете сидела его мать, ожидая, когда отец вернется домой, и он почувствовал себя одиноким...

Двигаясь на юг, он встретил в Саванне девушку. Оба они хотели арендовать один и тот же велосипед - единственный на складе, кроме тандема, - и снисходительно спорили, кому этот велосипед нужен больше.

Действительно, оба они путешествовали одинаковым способом, велосипедом и автобусом по очереди, крутя педали, пока не надоедало, после чего возвращали велосипед и садились на автобус до ближайшего городка, где вновь могли поменять средство передвижения. Однако до сих пор путешествие проходило - по крайней мере для Макдональда - без приключений. Просто приятная прогулка по долинам и холмам бескрайней страны, жители которой движутся с небрежной грацией и учтивостью. Ему это уже наскучило, и он испытывал удовольствие от спора с прелестной девушкой, спора, в основе которого лежал сексуальный подтекст. Ее звали Мэри, и Макдональду она понравилась с первого взгляда, что было довольно необычно, поскольку он почти всегда находил какие-нибудь пороки, перечеркивающие в его глазах любую девушку. У Мэри были черные волосы и огромные черные глаза, смуглая кожа, из-под которой пробивался слабый здоровый румянец, и округлая в нужных местах фигура, пружинистая, как у гимнастки.

- Слушай, - сказал он в конце концов с улыбкой, - а может, возьмем тандем и поедем вместе? - Но оказалось, что он едет на юг по трассе Нью-Йорк - Майами, а она на север по трассе Майами - Нью-Йорк.

- Нас соединила судьба, - сказал Макдональд.

Она улыбнулась, но ответила:

- Судьба и разделит.

Наконец пожилой агент сказал им:

- Скоро вечер, а ночью вы не поедете. Думаю, утром у меня появятся велосипеды. Один из вас может взять этот, а второй заглянет сюда завтра. Вы оба сможете выехать одновременно.

Макдональд поднял руки в шутливом отчаянии.

- Но кто будет первым, а кто вторым? Кто нас рассудит?

- Слушай, - сказала Мэри тем же соломоновым тоном, как недавно Макдональд. - Поскольку одному из нас пришлось бы идти пешком, чтобы найти ночлег, давай возьмем тандем, поедем вместе к ближайшей гостинице и проведем ночь...

- Вместе... - с надеждой вставил Макдональд.

- И проведем ночь, а рано утром вернемся, возьмем два велосипеда и поедем каждый в свою сторону.

Так и сделали, и вскоре Макдональд уже катил по зеленым улицам Саванны с рюкзаком и спальным мешком на спине и с Мэри, устроившейся на заднем сиденье.

Гостиница была в старом стиле, уютная, наполненная запахами готовившегося на кухне ужина. Пухлый хозяин встретил их на пороге.

- Мы хотели бы... - начал Макдональд, поглядывая на Мэри.

- Две комнаты, - сказала она.

Лицо у хозяина было круглое, румяное и виноватое.

- Мне очень жаль, - сказал он, - но осталась всего одна свободная комната.

- Судьба, - тихо заметил Макдональд.

Мэри вздохнула.

- Хорошо, - сказала она. - Пусть будет эта комната.

Виноватое выражение на лице хозяина сменилось радостным.

Вечер был чудесен, а кухня хороша и обильна, что вполне устраивало аппетиты, разгулявшиеся после дня путешествия. И все, что они ели, все, что происходило, все, что они говорили и чего нет, все было окрашено сознанием того, что вскоре они вместе поднимутся наверх, чтобы провести там ночь.