Роберт Сойер - Квантовая ночь

— Я найду гостиницу.

— Да брось! Приезжай ко мне — говорили, что полиция, наконец, очистила улицы. Ты знаешь, где я живу?

Я никогда не был внутри, но помнил примерное расположение её дома с того дня, когда мы встречали её в аэропорту и отвозили домой.

— Более-менее. Дай мне адрес; телефон его найдёт.

Квартира Виктории Чун была в Центральном деловом квартале, на противоположном от синхротрона берегу извилистой речки Саут-Саскачеван. Мы с Менно прибыли туда чуть раньше 11 вечера, когда во всём городе начинался комендантский час. Мы видели много следов вчерашних беспорядков, однако сегодня на улицах было вполне спокойно, лишь белые машины Саскатунской полиции и чёрно-белые федеральной ползли вдоль улиц. Викки встретила нас у въезда с ночным парковочным талоном, а затем отвела на восьмой этаж в свою квартиру с паркетным полом, ковриками, татами и китайской живописью на шёлке.

Мы расселись в гостиной, и я рассказал Викки всё. Предложение Менно её потрясло — но она также была в ужасе от того, что увидела в новостях и, в общем, согласилась, что мой план — это действительно последний луч надежды. Когда же Менно попросил разрешения воспользоваться уборной, и Виктория отвела его туда, мы смогли немного поговорить наедине.

— Он слепой, — тихо сказала она

— Да, — ответил я так же тихо.

— Из чего следует, что ты не сможешь проверить его с помощью своего теста на микросаккады, верно? Ты не знаешь наверняка, что он не психопат.

— Эмпирически — нет. Но я — сертифицированный специалист по методу Хейра; я уверен, что он не психопат.

— То есть он либо Q1, либо Q3.

— Да.

— Ладно, — сказала Викки, — если он уже Q1, нам не придётся….

— Но он не Q1.

— Откуда ты знаешь? Если это так, то он уже в состоянии, которое нам требуется; и если ты его вырубишь, то он очнётся психопатом, и, если честно, мне не хотелось бы находиться с психопатом в одной квартире.

— Он не психопат. Его грызёт чувство вины. Господи, он… — я хотел было сказать, что он пытался наложить на себя руки — но этого не было; это я пытался его убить. И, провались оно всё, Викки могла быть права: если судить по словам Менно, он действительно без особых раздумий принимал всё, что предлагал тогда Доминик Адлер.

Я попытался придумать что-то вроде теста Тьюринга, который отличил бы эф-зэ от «быстрого» — но этим занимался каждый философ, кого когда-либо увлекала идея мысленного эксперимента Дэвида Чалмерса. Разумеется, с нашими реально существующими эф-зэ — философскими зомби, демонстрирующими отличие — в принципе мог существовать какой-то метод идентифицировать Q1 так же определённо, как мой микросаккадный тест идентифицировал Q2, но пока что мы такового не разработали. Нет, иного способа, кроме как положить Менно под Виккин пучок, по-видимому, не было.

— Ты можешь протестировать его, когда мы доберёмся до «Источника Света», — сказал я, — но мы вынуждены исходить из предположения, что всё так, как он говорит. Если Менно не очнётся после отключки, нам придётся найти кого-то другого.

Виктория на пару секунд задумалась, а потом на другом конце коридора появился Менно, которого вела Пакс.

— Ладно, — сказал он, когда мы снова собрались вместе, — когда мы начнём?

— Ты уверен, что хочешь это сделать? — спросил я.

— Ты не религиозен, Джим; в отличие от меня. Я знаю, что должен ответить за всё, что совершил в этой жизни — и я также знаю, что эта жизнь — ещё не конец. Он согнулся так, чтобы оказаться на уровне глаз своей собаки. — Хорошая девочка, — сказал он, погладив её по голове. — Ты была такой хорошей девочкой. — Пакс лизнула его в лицо, и он снова погладил её, а потом, скрипнув костями так громко, что даже я это расслышал, поднялся. — Я готов.

Мы отвели Менно к дивану в гостиной, который, как и вся мебель в этом доме, был немного маловат, но Менно сумел уместиться на нём, поджав колени к животу. Я залез в свою дорожную сумку, которую принёс с собой из машины, и достал оттуда две шайбы транскраниальной ультразвуковой стимуляции; Виктория тем временем принесла квантовый камертон.

— Менно… — сказал я, беря его за руку.

— Два маленьких шага для человека, — сказал он. — Два гигантских прыжка для всего человечества. — Он сжал мою руку. — Прощай, падаван.

А потом он отпустил меня, снял свои чёрные-чёрные очки, аккуратно их сложил и протянул мне. Я взял их, положил на тиковый столик рядом с диваном и посмотрел в его искусственные глаза, очень похожие на настоящие даже с такого малого расстояния, за исключением их неестественной неподвижности и отсутствия, в этот поздний час, какого-либо покраснения.