Владимир Михановский: Тайна олимпионика

– Сколько здесь колонн?

– Сто тридцать восемь! – ответил спутник с гордостью, будто самолично обтесывал и устанавливал эти колонны.

– А сколько там комнат? – спросил Тилон, надеясь поставить спутника в тупик.

– Представь себе – целых восемьдесят, – без запинки отвечал тот. – Такое и вообразить себе трудно, правда? В Леонидионе живут самые почетные гости Олимпиады. Но, коль скоро ты участник этой Олимпиада и даже ее будущий победитель, зайди попытай счастья, – с ехидной улыбкой произнес спутник, но Тилон пропустил его слова мимо ушей.

Вообще он находился в каком-то странном полусне, когда явь неотделима от фантастических грез.

Болтливый спутник что-то говорил и говорил не переставая, но до Тилона, без устали озирающегося по сторонам, долетали только отдельные слова:

– Вон палестра – там тренируются атлеты… Гинасиум… Священная роща…

Священная роща – Альтис – встретила их таинственным шорохом и шелестом листвы и благодатной тенью. Здесь стояли бронзовые статуи победителей предыдущих Олимпиад, отлитые лучшими мастерами Греции.

– Значит, думаешь, и для твоей скульптуры здесь местечко найдется? – не упустил случая подпустить шпильку спутник Тилона.

Юноша отрезал:

– Не люблю повторяться.

Близ алтаря Зевса-громовержца они замешкались – их обошла торжественная процессия. Белые одежды людей были богато расшиты золотом, пурпурные ленты вились на ветру – одна из них задела Тилона по лицу. За процессией тянулись опрятно прибранные рабы: одни тащили на плечах, сгибаясь от тяжести, подарки верховному божеству, другие подгоняли животных, предназначенных для торжественного заклания. Один раб с грузом приотстал, и хозяин свирепыми ударами плети и руганью принялся подгонять его.

– «Раб нерадив»… – припомнил вслух Тилон слова Пелопа памятной ночью в беседке, когда его тренер увлеченно цитировал Гомера.

– Верно, парень, раб нерадив, – с готовностью согласился спутник.

Пройдя через священную рощу, Тилон с напарником вышли к самому величественному строению долины Алфея – храму Зевса Олимпийского. У входа толпились люди, жаждавшиеся проникнуть внутрь храма.

В храме было прохладно. Неизвестно откуда струился ветерок, обвевая разгоряченные лица. Сводчатые стены уходили ввысь, теряясь в полумраке. Мимо них прошел служитель, размахивая кадильницей с тлеющими благовониями. Кучки посетителей либо застыли в благоговейном молчании, либо переговаривались еле слышным шепотом – настолько подавляла торжественность величественного помещения.

Немного привыкнув к обстановке, двое путников двинулись в глубину храма. Здесь на троне из чистого золота восседал сам Зевс. Благородный металл тускло сверкал под узким лучом света, который падал откуда-то сверху – быть может, с помощью сложной системы зеркал.

Сам Зевс был изваян из слоновой кости. Глаза божества были сделаны из драгоценных камней. На голове покоился золотой венок, в точности воспроизводящий венок из ветвей дикой оливы, которым увенчивался победитель олимпийских игр. На правой ладони Зевса стояла, словно устремленная вперед и ввысь, статуя Ники – Победы. В левой руке Зевс держал скипетр, увенчанный когтистым орлом.

– Зевс на троне, работа Фидия… Одно из семи чудес света, – благоговейно прошептал Тилон, поймав на себе взгляд своего спутника, и тот впервые с уважением посмотрел на него.

«Он точно похож на Пелопа», – подумал Тилон, глядя на сидящего Зевса. Лицо божества было добрым, задумчивым. Курчавые жесткие волосы низко спускались на лоб, разрезанный вертикальной складкой.

Затем они долго бродили среди бесчисленных палаток и шалашей, которые стихийно выросли на берегах Алфея.

Тилон жадно всматривался в лица встречных. Он и жаждал встретить кого-нибудь из Спарты, и в то же время опасался этой встречи. Из одной палатки им призывно помахали рукой, и спутник Тилона устремился туда, донельзя довольный тем, что повстречал земляков.

– Прощай, парень! – крикнул он Тилону с улыбкой. Желаю тебе, дружище, поменьше хвастаться!..

Тилон рад был одиночеству: признаться, словоохотливый спутник уже давно тяготил его, хотя и сообщил много интересного.

Внимание юноши привлек огромный камень, стоящий на высоком пьедестале. Камень сверху был снабжен ручкой, отчего напоминал колоссальную гирю. С одной стороны на камне была выбита надпись, уже слегка подпорченная непогодой, но еще достаточно четкая, чтобы ее можно было разобрать. Напрягая память, Тилон припомнил уроки, которые ему тайком давал в агеле Филлион, единственный грамотный человек во всем спартанском лагере: он прутиком чертил на песке буквы и объяснял их значение, едва выдавалась свободная минутка и им удавалось уединиться. Однажды, застав их за этим занятием, ирен жестоко избил обоих своим ореховым посохом. Но уроки Филлиона не прошли даром…