Ночью Ивина мучили кошмары. Несколько раз он просыпался с ощущением разгадки, но каждый раз она ускользала от него, оставляя лишь смутные воспоминания. Лишь под утро сон стал ясным и осмысленным.
— Смотрите, — говорил он на следующий день Мьору. — Эти два снимка сделаны с разных точек зрения и с интервалом в минуту, но изображают одно и то же место. Мы видим открытый сейф и двух мертвецов с парализаторами — очевидно, это ваши агенты. В чем разница?
— Третий… — прошептал Мьор.
— Вот именно. На одном снимке он есть, а на другом нет. Поскольку труп не мог уползти или испариться, значит, кто-то его перенес. Тому есть еще одно доказательство: все трупы безобразны, но каждый по-своему. Посмотрите, вот этот один и тот же — его посчитали два раза.
— Значит, вы полагаете, что кто-то остался в живых. Во время осмотра он находился в лаборатории…
— Разумеется.
— … и ни разу не попал в поле зрения роботов?
— Ничего невозможного в этом нет. Я заметил, что они довольно медлительны.
— Допустим. В таком случае контейнер…
— Все время находился у оставшегося в живых.
— Поскольку из лаборатории никто не вышел, то мы уничтожили его вместе с ней, и опасности больше нет.
— Совершенно верно.
— Прекрасная версия! — с сомнением произнес Мьор. — Я думаю, многих она устроила бы. Очень многих…
— А чем она вас не устраивает?
— Видите ли, — сказал Мьор, задумчиво глядя на Ивина. — У каждого настоящего чиновника есть некое шестое чувство — чувство опасности, связанной с его деятельностью. Так вот, я чувствую: опасность есть!
— У всякого настоящего сыщика также есть подобное чувство, — возразил Ивин. — И мне оно ни о чем не говорит.
— Потому что опасность угрожает не вам! Вы здесь гость, наемник. Вы сообщите вашу версию правительству, на радостях вам ее щедро оплатят, и вы покинете наш странный мир. А мы останемся жить в страхе и ожидании конца…
— Против ваших страхов я бессилен. Я всего лишь частная ищейка. Вам нужен психотерапевт.
— В докладе я назову наше сотрудничество плодотворным, — сухо ответил Мьор.
От этого разговора у Ивина на душе остался неприятный осадок. Весь день перед отлетом он провел в тягостных раздумьях, вновь и вновь прокручивая в уме цепь рассуждений. Не было ничего удивительного в том, что создатель вируса знал, как от него уберечься, и избежал ужасной участи своих коллег. Также понятно, почему он пытался скрыться от электронных глаз роботов и инсценировать свою смерть, стараясь запутать следствие. Профессор проявил немалую ловкость и изобретательность, но все оказалось напрасно: он был расщеплен на атомы вместе со своим смертоносным творением и его жертвами. Единственным недостатком версии было полное отсутствие вещественных доказательств. В таких случаях остается уповать на чистую логику!
В ночь перед отлетом сыщику приснился странный сон. Он находился в месте, ничуть не похожем на бесконечные тоннели Вейрии. Это был лес, а в лесу, среди древовидных папортников и прочей зелени, стояла хижина. Из хижины вышел человек в набедренной повязке и приветственно помахал Ивину. Лицо его показалось сыщику странно знакомым.
— Кто ты?
— Я тот, кого ты искал.
Ивин наконец понял, что незнакомец похож на Дьорка. Но выглядел он лет на двадцать моложе. Скорее его можно было принять за сына профессора…
— Нет, — покачал головой человек. — Я и есть Дьорк. Точнее был им до того, как изменился. Как видишь, я жив и здоров. Твоя версия оказалась неверна — впрочем, меня она вполне устраивает.
— Но ведь это все сон, — пробормотал Ивин.
— А разве ты не веришь в сны? Я знаю, веришь.
— Ладно, — сказал сыщик. — Допустим, ты жив и находишься в Тьюрии. В таком случае я остаюсь на Фонтау и продолжаю поиски.
— Зачем?
— Мне за это платят.
— Тебе заплатят и так. Чего же еще?
— Я должен поймать тебя. Ты вор и убийца!
— Разве? — удивился Дьорк. — И что же я украл?
— Контейнер с вирусом, что же еще?!
— Но вирус — мое творение! У кого я украл его — у государства, которое многие годы присваивало мой труд, а теперь вдруг решило меня уничтожить? Я создатель вируса, и он принадлежит только мне.
— В этом, возможно, ты и прав. Но как быть с людьми, которых ты убил? Найдешь ли ты и этому оправдание?
— Так же можно сказать, что я убил себя, — улыбнулся профессор. — Мы все были в равном положении. Только они испугались того, что с ними происходит, и страх убил их. Мутации нельзя бояться, ее надо принять с верой и радостью, тогда она дает не боль и смерть, а наслаждение и могущество.
Читать дальше