Сэмюэль Гей - Утросклон

Едва зверь успокоился, как впереди показалась человеческая фигура. Это была старуха в грубом балахоне до пят. Она не спеша двигалась тоже в направлении Острых Скал, помогая себе посохом. Зверь остановился.

Врожденный страх перед двуногими заставлял прятаться, уходить в сиреневые сумерки весеннего леса, но уже не было сил скрываться, спасать себя, и загнанный зверь бесшумно двинулся вслед за человеком.

Старуха монотонно меряла путь аршином своей клюки, потом неожиданно остановилась, достала краюху хлеба и, обернувшись, ласково протянула угощение.

- Не бойся, малыш, ешь. Какой ты зеленый, - тихо приговаривала старуха, наблюдая, как замученный зверь с жадностью поедает ржаной ломоть...

Часть первая

СЫН ПОЙМАННОГО ВОЖАКА

Монк потолкался на кухне, нашел в буфете седой сухарь и маленькую сушеную рыбку, пахнущую пылью.

Съел все это и основательно устроился на диване, поджав под себя ноги, запахнувшись в стеганое одеяло.

В окошко матово светил зимний день. Из углов и щелей ползла стужа, подчиняя себе все пространство в доме - второй день не топилась печь...

Монк спрятал озябшие пальцы под мышки и, тихонько раскачиваясь, слушал музыку ржавых пружин.

Сквозь апатию и дремоту он вдруг уловил сухой легкий треск. Это на потолке лопнула штукатурка. Пыльное облачко извести припудрило волосы и плечи юноши. Тогда он решительно соскочил с дивана, достал бумагу, тяжелую чернильницу из серого камня. Долго не думая, начеркал: "Денег нет. Съел все, что было".

Немного подумал и продолжил дальше:

"Надо: 1. Искать работу! 2. Срочно искать работу!! 3. Сегодня же!!!" Со стоном и бранью MotfK натянул ссохшиеся, давно не мазанные сапоги. Потом снял с вешалки вытертое пальто синего сукна, где накрепко были прикручены проволокой разномастные пуговицы - две черные и одна красная. На голову небрежно легла шапка, мех которой нельзя уже было назвать оленьим, чтобы we обидеть столь благородное животное.

И тем не менее вид у молодца получился бравый.

На заснеженное крыльцо вышел коренастый юноша лет двадцати, с длинными черными волосами. Бледные губы на скуластом лице тонко сложены, отчего казалось, что молодой человек сердит или слегка обижен. Карие, глубоко посаженные глаза смотрели холодно и спокойно.

Не замыкая дверь, Монк постоял на крылечке, глубоко вдыхая морозный воздух, прищурился на снежную белизну сугроба под окном и с удовольствием чихнул.

Тут же рассмеялся и как бы заново открыл, что он попрежнему молод и полон сил. А раз так - нужно жить.

"Чтобы творить великое, нужно прежде не умереть с голода", - усмехнулся Монк, и это было вполне справедливое умозаключение. Он бодро шагал на Биржу свободного труда.

II

Когда город перестал быть портовым, докеры, рыбообработчики с консервного завода, механики, слесари - все, кто обслуживал торговый флот и рыбацкие корабли, - остались без работы. Многие из них подались на шахту, где хоть и не сладко жилось, но можно было неплохо заработать. Но шахта - не богадельня, она не резиновая. И люди стали мыкаться. Кинулись на Биржу свободного труда. Было такое заведение на Катон-Хил в одноэтажном здании красного кирпича.

Биржа считалась в городе авторитетным учреждением, потому что по закону Ройстона каждый горожанин волен был менять свое ремесло, занятия сообразно накопленному опыту, способностям и интересу. Но какой уж тут интерес, если слесарю предлагали сколачивать ящики, а докеру поручали пропалывать цветочную клумбу. Это была ненадежная временная работа, но она кормила. Потому в коридоре Биржи каждый день толпились десятки безработных и каждый надеялся заключить выгодный подряд. Это было унизительно, но иного выхода не было. Перешагнуть порог Биржи значило признаться самому себе, что ты не самый везучий человек.

Зайдя в приемную, Монк оторопел. Десятки озабоченных, неулыбчивых лиц разом повернулись к нему, отчего стало неуютно и тревожно. Чтобы скрыть неловкость и смятение, Монк напустил на лицо выражение чрезвычайной лени и даже презрения, будто пришел сюда не просить, а выполнять какую-то важную миссию. Он так уверенно шел к нужной ему двери, что тихие люди безропотно расступились перед ним, приняв, видимо, за курьера. Монк бесцеремонно потеснил тучную даму и без стука распахнул дверь управляющего.

Скромно отделанный кабинет оказался пустым, и Монк обрадовался этому было время осмотреться и собраться с мыслями.

В центре квадратной комнаты неуклюже громоздился письменный стол, похожий на городскую площадь после народного гулянья - так он был захламлен. Бумаги, справочники, обломки карандашей, кнопки, резинки - .весь этот канцелярский мусор наводил неимоверную тоску, и Монк совершенно отчетливо понял, что в этих стенах надеяться на какое-то человеческое понимание просто бессмысленно. Он нашел одинокий плюшевый стул у стены, но садиться не стал. Со скуки принялся рассматривать развешанные по стенам сводки и таблицы, засушенные до желтизны и походившие скорее на использованные горчичники, нежели на что-то статистическое и необходимое.