Сэмюэль Гей - Утросклон

- Не много ли человеческого для этих...

- О, нет! Это зверь, который во многом превосходит человека.

- И нас с вами? - лукаво усмехнулся чиновник.

Офицер ответил на шутку добродушным смешком.

Он был доволен собой.

Клетка накренилась, и Вожак понял, что его опять куда-то везут. Несколько дней отлеживался он на толстых досках своей тюрьмы, изредка сквозь влажную пелену слезящихся глаз смотрел на мир и каждый раз видел зыбкие тени людей с красными пятнами лиц. Их крики и камни не досаждали так, как запах. Ловушки, капканы, отрава, ружья - все, что предназначалось для уничтожения кристонов, носило этот тяжкий дух.

И даже загонные псы воняли человеческим жильем.

Вожака везли лесом. Он по-прежнему безразлично, будто в дреме, лежал, уткнув несуразную голову в толстые лапы. Никто из окружавших его вооруженных людей даже и не подозревал, как жадно вбирал он в себя запахи талого снега, ветреной сырости наступающей весны. Эту весну, зарождавшиеся ручьи, просыпающиеся соки жизни злая рука отгородила от Вожака тяжелыми стальными прутьями. Но ненадолго.

Клетку спустили на землю. Стражник в мохнатой шапке и с револьвером наготове распахнул кованую дверь и благоразумно отскочил в сторону. Вожак нехотя поднялся и в наступившей тишине услышал вдрур серебряный голос ручья. По дну глубокого ущелья, среди мертвых скал, текла светлая нитка жизни. Вожак, осторожно ступая по жгучему колкому снегу, вошел в воду и стал пить.

Пил он долго и беззвучно, чувствуя, как распрямляется измятая клеткой щетина, как приходит свежесть в израненные мускулы. Постояв немного, зверь окончательно пришел в себя и посмотрел назад. Там, в напряженном ожидании, замерли враги. Они с интересом и опаской наблюдали, как поведет себя пойманный зверь. Впереди путь был свободен. Вожак на миг зажмурился на холодное солнце, будто на всякий случай решил проститься с ним, и медленно затрусил вдоль ручья. Он отчетливо чувствовал, как десятки глаз следят за ним, оценивают его силы. Но ни один ствол не поднялся. Это еще больше насторожило зверя, и вдрур страх жгучей пулей пронзил все его нутро. Стало отчетливо ясно, что в этой гробовой тишине опасность еще будет, и совсем скоро. Но где, как?

Незаметно взглянув на отвесные стены ущелья, зверь убедился, что оттуда ничего не грозит. Значит, впереди... Заросли кустарника закрыли от него врагов. Вожак был теперь один в жуткой тишине, какая бывает после щелчка взведенного курка. Делая гигантские прыжки, он зеленой тенью расстелился над белой землей.

Зверь не мог видеть, что вооруженные люди уже ..не стоят на месте, движутся следом, возглавляемые офицером. Его длинная тень на снегу была похожа на черную стрелу, выпущенную в цель.

Захлебываясь ветром, Вожак мчался изо всех сил.

Он знал, что сейчас ущелье разомкнется и будет лес.

Густой, древний и такой знакомый... И он скроется там, обязательно скроется и сделает то, чего не успел - найдет в логове беспомощного и слабого своего детеныша, которого надо спасти. Только бы не опоздать, найти и увести подальше...

Вожак совсем забыл про опасность. Вот впереди уже мелькнул гребень чащи. Скорее, скорее в ее спасительный полумрак, ведь там, в толще снегов, человек увязнет на своих двух ногах.

И вдруг Вожак остановился. От леса, куда он так спешил и который был уже рядом, донесся ненавистный запах. Тот самый, от которого он бежал. И в этот же миг лесную опушку украсило огненное ожерелье ружейного залпа...

Исхлестанный свинцом, Вожак мелко дрожал на снегу, хватая пастью соленый снег. Перебитые лапы еще продолжали бег, размывая по белизне красное пятно.

Он хотел встать, но не знал, где небо, где земля. Кругом был розовый туман, пахнущий кровью.

Рядом захрустели шаги. Человек, похожий на черную лайковую перчатку, лениво вставил в ухо умирающего зверя прохладный ствол...

Тем временем в логове Вожака тихонько выл от голода и холода маленький зеленый комочек. Молодой зверь еще не умел прокормить себя и ждал Вожака, Когда пухлая тишина весеннего леса лопнула от выстрелов, он выбрался из хитро устроенного, неприметного убежища. Инстинкт приказывал ему уходить. Подвывая, шатаясь от слабости, последний из кристонов удалялся прочь от холодного гнезда туда, где небо подпирали пики Острых Скал. Еще хлопок выстрела докатился в чащу в подстегнул маленького беглеца.

К вечеру вконец ослабевший зверь увидел дорогу.

После вязкого снега она манила своей твердостью. Бежать по ней к Острым Скалам можно было легко и долго. Зверь насторожился. Кругом стояла тишина, солнце падало за фиолетовые макушки сосен, унося с собою свет и тепло. Сын Пойманного Вожака вышел на дорогу и с облегчением почувствовал, что лапы больше не проваливаются. Вперед, и как можно дальше от страшного места.