Михаил Лезинский - Колючая Арктика

— Все собрались?

— Все, кроме тех, кто не пришел.

Редактор не отреагировал на шутку, а это считалось плохим признаком. Это считалось, что редактор хоть и проснулся, но встал на левую ногу.

— Начнем. Вот я и говорю…

Редактор еще ничего не сказал, редактор еще только прицелился к разговору, но это его "вот я и говорю!" не предвещало ничего хорошего. И верно, начал он с разноса.

— Что это за газета!? — он двумя пальцами, как кутенка, приподнял газетный лист над столом.

— "Колымская правда", — подсказали ему.

— Да? — зыркнул на говорившего редактор. — "Колымская"?.. Действительно, на ней так и написамо. Но, если б я не прочитал название, подумал бы: это развлекательная газета выпущена на крымском курорте. В ней есть все: стихи и…

Редактор неделю отсутствовал, и несколько номеров, что успели выйти в его отсутствии, подписывал его зам — Анатолий Александрович Гринес. Толь Толич! Но не в этом дело. Редактор считал, что в его отсутствие — "учишь их учишь!" — газета ни разу не выходила полноценной. Такой, какой и положено быть рабочей и боевой газете!

— Стихи-стишочки…

— Не просто стихи, Иван Иваныч, — тотчас поймал камешек, пущенный в огород отдела культуры Дима Стручков, — не просто стихи, а стихотворный семейный дуэт. В этом номере, который вы изволили поднять над столом за уши, мы знакомим читателей с бортрадистом Валентином Медведевым и его дочерью Леной, выпускницей Черской средней школы… Преемственность поколений — вот как это называется, Иван Иваныч. Послушайте, как пишет отец…

Стручков встал, отодвинул ногу — так, по его мнению читал стихи непревзойденный Качалов! — сделал соответствующее выражение лица.

Слышу я, как на рассвете шепчутся скалы с волной.

Стланика синие ветви, пахнут седой стариной.

Чудится, что с Индигирки, мимо зеркальных озер, на Колыму с Индигирки мчится на нартах догор…

— Догор, Иван Иваныч, это друг, товарищ и брат!

— Это ты мне говоришь?!

— Вам, вам, Иван Иваныч! А вот послушайте, как нежнейшим контральто вторит ему дочь Леночка:

Туман рассыпался, как пудра, в нем утонули все дома

Холодное седое утро, и мглой покрыта Колыма…

А дальше там…

— Дмитрий Гаврилович, — в редакторском голосе металл, — стихи будем читать после работы. А этот семейный дуэт… против него ничего не имею, стихи вполне на уровне, можно было и в воскресном номере поместить. И эту новеллу тоже можно было оставить до праздничного номера! Воспользовались, что редактор в командировке?

Если быть справедливым, то действительно, этот рядовой номер получился с литературным перекосом. Когда особенно не хочется задумываться над газетой — "все равно доброго слова от редактора не дождешься!" — то втискиваешь в номер стихи, которых в портфеле редакции всегда предостаточно!.. Хватает и другого литературного материала! Парочку стихов, парочку рассказиков и… полгазеты, — а то и вся! — готова! И новелла Семена Курилова "Напутствие моей бабушки", тоже могла бы подождать…

Но — зачем ждать?.. Еще неизвестно, прочтут ли пламенный отчет редактора о перевозке рыбы из Черского в Якутск, а новеллу уж точно прочтут. И душу человеческую она затронет.

Максим Кучаев завидовал мастерству и наивной чистоте строк, родившихся под пером своего собрата… При этом он думал: новелла могла украсить не только эту малоформатную газетку, выпускающуюся для нескольких десятков тысяч жителей, но и в областной, даже в столичной газете она бы не затерялась.

И это была, если называть вещи своими именами, редакторская зависть к своему, более талантливому заместителю Анатолию Гринесу, который и перевёл с юкагирского на русский эту новеллу и, который, и при редакторе заполнял своими статьями и информациями, если не всю газету, то большую её часть!

"Немного убавлю, немного прибавлю. Расскажу о том, что говорила мне бабушка.

Если почувствуешь на себе острый и недобрый взгляд, посмотри в ответ спокойно и открыто, так как на тебя в детстве смотрела Мать.

Если тебя толкнет грубая сила, напомни ее владельцу, что у него есть Мать, что она всегда желает ему только добра.

Не дай удалить себя и других по лицу — оно в детстве нацеловано Матерью.

Жалей свои и чужие слезы. Это — влага сердца, без нее оно высохнет.

Не оскверняй тело татуировкой: его в детстве мыла, пеленала и ласкала твоя Мать.

Ложь, ненависть, зависть-плесень жизни. Смывай ее, чтобы душа была чистой, как материнская любовь.

Грешно брать тайком чужое добро. Ведь не может дитя украдкой сосать материнскую грудь.