Array Журнал «Полдень, XXI век» - Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 4

Катей оказалась полная дурнушка с жидкими, давно не мытыми косичками. На вид ей было едва ли больше двадцати пяти — Лике, стало быть, тоже. Я не ошибся. Катя запахивалась в засаленный халатик, всем своим видом выражая недовольство моим неожиданным визитом.

— Мне бы Лику увидеть…

— Какую? — Катя сморщилась, нисколь себе этим привлекательности не добавив.

Действительно, какую? Ни фамилии, ни…

— Лику, — повторил я, беспомощно дернув букетом.

— А-а, — Катя посмотрела на цветы. — Ладно. Сейчас. На улице подождите…

Больше часа я ждал, пока Катя нарисует лицо, преимущественно черными тенями. Потом мы долго тряслись в маршрутке, доехав до конечной, до городского кладбища. Катя уверенно запетляла между оградками. Я шел следом.

«Куда я вляпался? — думал я. — Что это, сатанинская секта? Или молодежная субкультура, настоянная на покойниках?» Я перебирал варианты: «Готы, некроманты, некрофилы?..»

Все оказалось хуже. Гораздо хуже.

— Вот, — Катя остановилась.

Вначале я просто не понял.

— Что «вот»?

— Вот ее могила.

— Чья?

— Лики. Вам нехорошо?..

А потом отказывался верить.

«Воробьева Елена Геннадьевна, 3.VII.1984 — 18.11.2008», убеждала табличка. Свечной огарок, засохший букетик в стакане, две карамельки… С овала фотографии на меня смотрела чуть насмешливо русоволосая девушка. Худенькая, с большими серыми глазами. Вся какая-то болезненно-светлая, хрупкая. Лена — Лика…

— Отчего она?.. — спросил я.

И приготовился услышать что-то вроде: «Передоз» или «Сама».

— Да не знает никто, — Катя дернула плечом. — Врачи говорят: сердце. Им же надо что-то говорить, а Лика не жаловалась никогда… Просто нашли дома мертвой. И все.

— Родители есть?..

— Мать.

Я наклонился и положил на надгробие розы. «Цветы не забудь!» — всплыло в памяти.

— Почему три? — спросила Катя и, видя мое непонимание, добавила: — Три розы почему? Обычно же четное количество приносят…

— Для меня она жива, — ответил я.

Конечно, это мог быть просто дурацкий розыгрыш. Некоторое время назад мой природный скептицизм даже на секунду не позволил бы в этом усомниться. Но сейчас я знал, что это не розыгрыш. Я просто это знал.

Не в силах дождаться ночи, я зашел в игру из интернет-кафе, как все нормальные люди, посредством компьютера. Регистрация заняла десять минут.

«gluk>>>Panda_66: Это я…»

Лика ответила сразу:

— Как там Катька?

— Неряха твоя Катька.

— Всегда такой была…

Обычный ежедневный треп миллиарда людей. Я не знал, что сказать. Мигал курсор, отсчитывая пульс.

— А где я… там? — спросила Лика.

— Двенадцатый ряд, правая сторона. В Лебедево.

— Вот так вот все-таки, да?.. Я-то надеялась, что в коме… Или, на крайняк, что крыша поехала…

— Так ты не знала?! — изумился я.

— Откуда?.. Вот, тебя подослала… Катька по-любому бы отвела или в больницу, или в психушку, или… Правда ведь?

И тут меня проняло. Боже милосердный! Там ведь живой человек! Живой! Оголенным сознанием запертый в виртуальных стенах. Без родных, без близких. Без надежды…

— Девочка моя бедная! Каково же тебе там?!

Ответом мне стала бесконечная череда плачущих смайликов.

— Что я могу для тебя сделать, скажи?

Лика помедлила с ответом.

— Быть!..

Первым, чем встретила меня Лика в образе целлофанового файла, стала гневная отповедь.

— Не смей меня жалеть! Никогда!.. Понял? Я жила вполне себе тут хорошо… Выбор у меня какой? Вот и нечего сопли распускать! А то нашелся тут, жалостливый!..

— Ладно, не ругайся! — примирительно сказал я. — Девочка, живущая в сети…

— Ненавижу эту песню! Слышишь? Ненавижу!..

Лика в бешенстве прыгнула в машину и умчалась, оставив меня наслаждаться виртуальными выхлопными газами.

Потом извинилась. Эсэмэской.

Из «Континента» можно было отправлять сообщения на телефон — вероятно, для уточнения игроками времени групповых турниров. И это нас с Ликой в некотором смысле объединяло. Мы — два эдаких уникума — владели посылкой сообщений силой мысли.

«Как у вас там погода?» — спрашивала Лика.

Это «там» невинному вопросу придавало некий зловещий оттенок.

«Морось. Мерзость. Брррр!» — отвечал я, согревая пальцы кружкой чая.

Порой, желая Лику развеселить, я отправлял ей какую-нибудь цитату с башорга.

«Бьюсь!» — отмахивалась она.

Это означало, что какой-нибудь зловредный козлокрыл никак не хотел дохнуть.

Не знаю, как бы я поступил, окажись в положении Лики. Наверное, все-таки пытался бы достучаться до кого-нибудь с той стороны монитора. Подобную изоляцию я вряд ли вынес бы.