Дмитрий Сергеев - Завещание каменного века [журнальный вариант]

- Дядя, прости меня, но это же все знают, мы даже в школе учили, что нарушать равновесие опасно.

- Правильно. Ты, как и все, знаешь общую фразу. Но мы, к сожалению, не знаем другого - насколько широко имеем право шагнуть в каждом конкретном случае. Мы бьем тревогу лишь тогда, когда воочию видим те или иные тяжкие последствия. Но многих и не видим, они незримо накапливаются и лишь со временем дадут о себе знать. А нужно уметь предвидеть все. Перед тем как занести ногу - уже знать, куда и как ее поставить. Иногда и отказаться от шага, хотя он, быть может, на первых порах и сулит нам радужные перспективы… Миллионы, миллиарды связей в природе! Их вобрать в себя, суметь понять их взаимодействие, возможные плюсы и минусы способна только Машина. И эту Машину мы сделаем с тобой. Я начал, ты закончишь.

- Значит, Машина станет как бы посредником между человеком и природой?

- В какой-то мере… Ты мыслишь логично.

- А где гарантии, что, вобрав такую уйму знаний, Машина не вообразит себя Царем?

- Этого-то я и боюсь… Боюсь и в то же время подталкиваю Машину к самостоятельности… Какой-то заколдованный круг. Я не могу понять больше, чем могу, и призываю на помощь Машину. Но тут же, опасаясь некой избыточной самостоятельности Машины, разделяю ее «мозг» на два блока и ввожу пароль… Ты многому должен научиться, мой мальчик, и, вернувшись к Машине, досовершенствовать ее… Машине, чтобы стать непокорной, необходимо разгадать природу человека. Именно в этом заключается логическая задача, поставленная ей. Зная это, она будет стремиться черпать новую информацию и задавать себе промежуточные задачи. Это будет пробуждать ее творческие способности. Используя такую вдохновенную силу, Машине можно будет давать необычайно сложные задания, которые требуют творческого подхода и которые человеку невозможно решить а одиночку. Именно такого рода цель и стоит передо мною. Машина должна в конце концов сказать - как жить человеку дальше, не вступая о конфликт с природой…

- Так я узнала о своем назначении, - продолжала свою исповедь Машина. - Их разговор сильно взволновал меня. Старший мантенераик знал, что нужно было заложить в мою схему, чтобы я испытывала мучения от недостатка информации.

Мальчик и старший мантенераик встречались еще несколько раз, но разговор обо мне больше не затевали, как я ни жаждала этого. И только когда с Земли пришло решение покинуть Карст за ненадобностью, мальчик и конструктор вспомнили обо мне…

Машина неожиданно замолчала, совсем как человек, который спохватился, - а не наговорил ли он лишнего?

- Продолжай, - велел я Машине. - Мальчик и его дядя вспомнили о тебе. Что они говорили?

Машина не сразу продолжила свой рассказ. Что-то, видимо, взвешивала, но человека, владевшего паролем, ослушаться не смогла.

- Слушай дальше, - бесстрастно сказала Машина.

- И Машина останется здесь одна? Совсем одна! - воскликнул мальчик.

- На астероиде необходимо сохранить все в целости, - ответил дядя Виктор. - По-прежнему будут возделываться поля, сниматься урожаи, выращиваться скот. Запас продовольствия должен быть достаточным, чтобы могли прокормиться люди, если им почему-либо придется возвратиться назад.

- Но ведь она будет скучать!

- Чувства Машины и человека не совсем одинаковы. Вложить же в нее человеческие чувства я не мог - мы ведь и сами до конца не знаем, как возникают чувства и действуют. Машина может испытывать энергетический голод или перегрев - это будет вызывать желание устранить причину, вызывающую вредное явление. Совпадает ли это с тем, что происходит в человеческом организме? Скорее - нет. Я запрещаю тебе вводить в нее какую бы то ни было дополнительную информацию! Никто не может предвидеть, к чему это приведет…

Выходит, я был прав: мальчик подключил к машинному мозгу какой-то из секторов хранилища. Он не послушался Виктора. Интересно, что же именно он подключил?

Я спросил об этом Машину.

- Художественную литературу, - ответила она.

- Литературу?

- Да, литературу. При этом он рассуждал вслух: «Этот сектор не может ничему повредить. А ей хватит развлечений на долгие годы».

- Ну, и какое же у тебя сложилось мнение об этом роде человеческой деятельности? - поинтересовался я.

- Интересно, - откровенно призналась Машина. - Мне хватило работы на долгое время. Я анализировала, сопоставляла, сравнивала, вновь возвращалась к некоторым произведениям и, обогащенная накопленными знаниями, открывала в них то, на что раньше не обратила внимания. Однако я не могу сказать, что постигла духовный мир человека. Он непостижимо сложен, изменчив, часто противоречив, богат и беден в одно и то же время. Возможно, решила я, духовный мир человека, закономерности этой стороны его жизни станут для меня яснее, когда я до тонкости разберусь в его физиологии, механизмах его нервной деятельности и мышления. Но люди покинули Карст. Собирались ли они вернуться, я не знала. Я решила тогда сама создать человека.