Андрей Жвалевский - Четыре рассказа

Только не подумайте, Резонанс – это не дурь наркотная, Резонанс – это Резонанс.

А с женой я, конечно, давно бы развелся, но тогда пришлось бы квартиру разменивать, значит, уезжать из нее. А я о таком и думать боюсь. А дальше жить – тоже не выход: спалит она мое кресло, а на его место какое-нибудь пианино к полу привинтит. Словом, совсем я оказался в тупике.

И тут я Белочку в парке встретил.

6.

Есть тут у нас один «парк по-над речкою». Десяток елок, слегка остриженные кусты, монументальный общественный туалет и красавец-дуб. Такой древний и здоровенный, что его, по-моему, даже шпана местная побаивается. Во всяком случае, все скамейки под ним практически целые, и даже почти без ненормативной лексики на спинках.

Словом, возвращаюсь я домой почему-то через этот парк – троллейбусы, по-моему, тогда на бульваре Шевченко всем скопом остановились. Бегу-спешу к заветному креслу, и вдруг вижу – женщине плохо. Сидит она под дубом на скамеечке, голова неестественным образом запрокинута, глаза закрыты – концы тетка отдает.

Ну не зверь же я, правильно? Свернул к ней, бросился пульс мерить, а та как встрепенется, да как зыркнет на меня так зло, как будто я к ней в кошелек полез принародно.

«Молодой человек! – говорит, – мне вовсе не плохо, я не пьяна, и абсолютно не нуждаюсь в вашем внимании. Просто мне нравится отдыхать в такой позе. Если у вас больше нет ко мне вопросов, будьте любезны отпустить мою руку и уходите, куда шли!» Причет тараторит она эту тирадищу резво, на одном дыхании, как будто и не была секунду назад в полной отключке. Сразу видно, не впервой она таких, как я, жалостливых, отбривает.

Я навязываться, само собой, не стал, даже обрадовался, что не придется за «Скорой» бегать, потом ждать, пока она соизволит доехать, потом объяснять, что я ей никакой не муж и не друг. Можно сразу прямиком домой – и в Резонанс. И если моя благоверная меня еще раз из него выдернет своим дурацким пылесосом…

И тут меня как обухом по голове – мать честная, так ведь тетку-то я прямиком из Резонанса и выдернул! Оглядываюсь, смотрю – и точно, подруга моя голову запрокинула, чуть поерзала, как будто устраиваясь поудобнее, и замерла.

Я – опять к ней. Снова за руку потряс, отскочил подальше, чтобы сумкой не двинула, и пока она меня честить не начала, сразу в лоб спрашиваю: «Вы ведь сейчас в Резонансе, правда?» Тетка (кстати, не тетка, а вполне миловидная дама до тридцати), конечно, не того от меня ожидала, но и не поняла так, как я хотел. «Где? В чем?»

«Ну, это такое состояние, когда…» И тут я понял, что не объясню я ничего, только зря ее напугаю. В Резонансе я бы ей моментом все растолковал. И тут меня опять озарило – такой вот день был удачный. «Сиди здесь, – говорю. – Ни в коем случае никуда не уходи. И вернись туда, откуда я тебя выдернул. Я там буду через десять минут!»

Это был лучший спринтерский забег за всю мою жизнь. По пути я умудрился нарушить все правила движения пешеходов на перекрестках, перевернуть пару лотков с апельсинами, но, когда я ворвался домой и плюхнулся в кресло, Белочка была все еще в Резонансе. И ждала меня.

7.

У нас с Белочкой теперь только одна проблема – в Резонанс мы можем попасть только поодиночке. Сколько я не лазил по ее квартире и по окрестностям, ни одной точки входа, кроме скамейки под дубом, мне найти не удалось.

Но нас сильно успокаивает Градусник. Он у нас недавно, но во все очень быстро въехал, пришел в дикий восторг и грозится во всем разобраться и построить общую теорию Резонанса. (Правда, мы с него взяли честное слово, что он эту теорию никому не покажет. Или, по крайней мере протянет с ее опубликованием, сколько можно.)

Так вот, Градусник говорит, что вход в Резонанс, скорее всего, зависит не только от места и позы, но и от самого человека. К этому нужно иметь определенные способности, которые наверняка передаются по наследству. Поэтому, если у двух обитателей Резонанса будет общий ребенок, то – опять же, скорее всего – он сможет входить в Резонанс в любое время и в любом месте.

Ну что же, поживем – увидим. Ждать осталось каких-то пять месяцев.

Закону 436-ФЗ посвящается

– Дети! – торжественно сказала классная. – Сегодня в нашем классе праздник! Сереже Григорьеву исполняется двенадцать лет! Похлопаем!

Все захлопали. Те, кто уже отпраздновал свое двенадцатилетие, – сдержанно и слегка испуганно. Малышня, которой двенадцать должно было исполниться чуть позже, – весело и с радостными криками.