Татьяна Апраксина - Предсказанная

— Вы оба поняли меня. Пейте вино и радуйтесь, но уходить пока рано. — Тон чуть изменился, прежней почтительности в нем уже не было.

Анна разочарованно смотрела на Вадима. Он изобразил лицом нечто вроде «а что я мог сделать?», и это девушку сильно огорчило. Она точно так же не умела выдерживать прямое давление. Всегда проще было сделать, чем отказать. На мгновение сходство перестало казаться таким уж благом. Но этот момент вскоре забылся — Серебряный принес два высоких кубка, до краев наполненных вином. Анна пригубила — и уже сама не понимала через минуту, что заставило ее нервничать и сопротивляться. Зачем ей хотелось уйти из этого прекрасного места? Какая-то вздорная прихоть, не иначе.

Тибетский судья умерших давно уже улыбался Анне из своего угла. Она сделала приглашающий жест, ловя себя на том, что повторяет движение Серебряного. Круглолицый, семеня, подошел поближе, несколько раз поклонился, потом покивал.

— Нынешняя весна будет счастливой для детей Полуночи, очень счастливой. Нас почтила столь прекрасная королева, о, давно не видел я столь дивных юных дев, столь чистых душой… — речь струилась ручьем по камушкам. — О, как был бы я счастлив оказаться на месте твоего короля, светлоглазая владычица сотни сердец…

— В каком смысле? — нечаянно ляпнула Анна.

— Старый Чойгьел говорит тебе, королева, что девушки прекраснее тебя не видал уже многие годы, а если я говорю «многие годы», юная летами, но не разумом дева, то это значит — многие, как камни на берегу реки, как песчинки на бархане… — все с той же сладкой улыбочкой продолжал льстивый азиат. — Если бы ты одевалась в платье, я счастлив был бы коснуться губами твоего подола, если бы ты носила ленты в волосах, я отдал бы сердце за то, чтобы завладеть одной из них…

У Анны медленно заворачивались извилины. Был такой хороший способ испортить соседу двигатель — вылить меду в бензобак. Вот ровно то же самое старик делал с ее мозгами.

— Спасибо, — вежливо кивнула она и отхлебнула еще густого сладкого вина. — Если бы я слышала это не от рожденного прежде меня, а от юноши, то подумала бы, что он бессовестно льстит мне. Но разве может обманывать тот, чья голова увенчана сединами, а жизнь длинна, как путь от земли до неба?

«Все, заразилась, — подумала Анна про себя. — Так и буду теперь разговаривать, как этот… судья. Вот не приведи судьба к такому на суд попасть. Заболтает — приговора не разберешь…»

Чойгьел еще что-то говорил, но Анна его уже не слушала. Она улыбалась всем в зале, к ней подходили, говорили какие-то красивые слова. Кубок был выпит до дна, голова кружилась. По венам бежал живой огонь. Вадим тоже пил, становясь приветливее и увереннее. Он раскраснелся, глаза заблестели. Все чаще он невзначай касался Анны — рука, плечо, шея. Заправил ей за ухо выбившуюся прядь. Каждый раз девушке хотелось потереться об его ладонь и замурлыкать. Мешало только наличие публики — она постоянно ловила взгляды нескольких гостей. В сопровождении Серебряного они фланировали по залу, обмениваясь мимолетными репликами с приглашенными. Анне уже казалось, что она ступает не по каменным плитам, а по мягким податливым облакам. Гьял-лиэ незаметно взял ее под руку.

Слово за слово, шаг за шагом — они подошли к дальней от стола стене. Здесь Серебряный выпустил руку Анны, слегка поклонился. Девушке пришлось ухватиться за Вадима, впрочем, оба они стояли на ногах нетвердо. Гости тоже подтянулись, плотно окружив их. Серебряный прижал ладони к стене. На сером шершавом бетоне проступили синие, желтые и красные линии — высокая арка, колонны, изрезанные рунами, тяжелая двойная дверь. Несколько быстрых движений рук — и рисунок обрел плоть. Дверь распахнулась наружу.

Анна немедленно заглянула внутрь. Темная ниша, освещенная лишь парой факелов, походила на склеп. Пол усыпан цветами. Венки и гирлянды на стенах. А посредине — невысокое узкое ложе. И двое могли на нем поместиться только в весьма конкретной конфигурации.

В груди похолодело. Все намеки и предчувствия оформились в четкое понимание того, в чем именно состояла их роль в ритуале.

Серебряный поймал взгляд Анны, улыбнулся. Та еще была улыбочка — предвкушающая, жадная.

— Королева, король — прошу вас.

— Нет, — сказала она громко. — Нет!

— Поздно отказываться, королева. Ритуал должен состояться. — Серебряный приблизился к ней вплотную, угрожающе навис. Вадим двинулся вперед, но его остановили, и, видимо, надежно — Анна осталась один на один с Гьял-лиэ. Отступать было некуда — сзади плотной шеренгой стояли почтенные гости.