Люда и Игорь Тимуриды - Моя профессия ураган

Знаю только, что когда я остановилась, протанцевав, и пришла в себя, я увидела остановившиеся, пустые, словно завороженные глаза режиссера и обернувшейся ко мне аккомпаниаторши.

— Что? — спросила я.

От этого звука они словно выпали из гипноза в реальность. И, странно, оба молча глядели на меня, ничего не говоря.

Я испугалась, что сделала что-то не так.

— У меня болит голова, — сказала я. — Получилось плохо? Я лучше пойду!

— Ей явно идет на пользу, — проговорил режиссер, — когда ее изнаси… — он резко оборвал себя.

— Кому? — удивленно переспросила я.

— Ничего, это я так… — он помотал головой. — Она злая, наверно, оттого, — продолжал он разговаривать с собой, — что с ней кроме старого князя молоденькие не хотят спа… — на этот раз его толкнула аккомпаниаторша.

Я начала злиться из-за того, что мне говорили загадками, и я не понимала.

— Так как? — спросила я.

— Вот так и пой! — сказал он.

Глаза мои стали круглые от ярости.

— Ничего… Ничего… — сказал режиссер, выставив ладони вперед, словно и утешая и защищаясь от рассерженной кобры. — Я хотел сказать, чтоб ты так и танцевала, как последний раз!

Ехидная ухмылочка говорила, что он меня понимает, все понимает… Да, понимает… Прямо пассы какие-то надо мной, успокаивая. Он своими руками, утешающе качая ими на меня, обходя вокруг меня по кругу, словно заталкивал меня туда, обратно в хорошее состояние, не касаясь, точно укротитель змею в мешок.

— Все будет нормально, — приговаривал он, бормоча. — Все будет нормально.

Теперь уже аккомпаниаторша не могла попасть по клавишам.

Я схватилась за голову. Она болела. Хотелось выть. А тут такой абсурд!

Наконец, все успокоились, и режиссер перестал меня магнетизировать. Он заставил меня еще раз протанцевать, но "чтоб точно, как было".

Я растерялась.

— Как вы поставили мне? Как аккомпаниаторша танцевала?

— Как я поставил тебе в последний твой раз! — измученный моей тупостью выплюнул Эфраимос. Так, оказывается, звали толстяка-гипнотизера. — В последний раз!!!

Я подняла свои глаза. Он ахнул.

— Как в последний раз я тебе поставил! — требовал он.

— Как ты протанцевала последний, руководствуясь намеками гениального режиссера, — коротко посоветовала мне аккомпаниаторша.

Я осторожно повторила последний раз. Он заставил сделать меня это еще десять!!!

Странно, но мне никогда, как ребенку, не мешали повторения. Ребенок наоборот, просит читать снова и снова любимую сказку, и наоборот — чем больше, тем больше. Почему? Потому что в нем живо Сознание. Чувство! Он лишь усиливает чувство каждый раз. А чувство — это так приятно, это и есть Сознание! Когда выявляется Сознание, тогда ты можешь повторять мысль, фразу, снова и снова, усиливая ее. И это не надоедает, ибо Сознание не надоедает, — ибо чувство не надоедает никогда!!! Само чувство самоценно для человека! Это не вещь, которая вызывает эмоцию — чувством сердца, мыслечувством, мыслью невозможно пресытиться. Подлинная Мысль, то есть мыслечувство, Сознание — им невозможно пресытится, и оно несет радость и наполнение сердца, наполнение жизни — ибо оно (Сознание, дух) есть психическая энергия. Счастье в духе, то есть в чувстве-мыслечувстве сердца, в насыщенности сердца, в той деятельности

Сознания, которое есть озарение, вдохновение, чувство! Потому я, держа и заново рождая Мысль в Сознании, никогда не уставала повторять, ибо я каждый раз шла за Мыслью, рождала движение заново словно вот тут сейчас, ибо мой танец звучал у меня в голове сейчас — это не было механической памятью, это было мыслью. Так гениальный исполнитель именно слышит в уме то, что он хочет исполнить во всем богатстве чувств как Мысль, и имитирует своим музыкальным инструментом этот звук, насыщая его чувством и мыслью, воздействуя мысленно. Я повторяла много раз, и каждый раз становилось лучше (для меня).

Но, право сказать, я не понимала, чего этот режиссер от меня хочет… И потому изощряла танец изо всех сил, понимая, что что-то делаю плохо. Потом вошла во вкус, и просто растворилась в танце, забыв окружающее и плывя по его теплой волне…

— Еще раз!

Еще так еще… Я не гордая… Когда-то в детстве я так плыла по ночному теплому океану, наслаждаясь теплой водой, ласкающей тело, сияющими звездами, ритмом, а душа уходила в ночную бесконечность, словно растворяясь в ней и светящихся теплых волнах…

Они оба не отрывали от меня глаз… И снова и снова, чуть прищурившись и расслабившись, блаженствуя требовали — еще!