Марина Казанцева: Лабиринт

— И вам ничего не показалось странным в этом фильме? Мне кажется, что это был мультфильм.

Отто удивился и повернул к Айрону своё румяное круглое лицо. Его светло-серые глаза за стёклами казались детски-удивлёнными.

— Конечно. — продолжил тот свою мысль, нисколько не сомневаясь, что Отто Шварцабль многое скрыл от своего коллеги. — Глубоководная станция огромного размера на самом дне в глубокой океанской впадине. Как её сумели заснять целиком? С какого расстояния производилась съёмка? Если судить по радиусу комплекса, он занимает от двух до двух с половиной километров. Он просто не может быть виден в кромешной тьме.

— Правда ваша. — подумав, согласился Отто. — Но я думать, что это одна из уловок маскировки. Специалист откажется от арбайт, а потом будет говорить про подводный станция. Все скажут — ай, ай, какой станция?! А никакой подводный станция и нет — очень умно!

Оба замолчали. За окном светлели облака. Густая облачность не позволяла разглядеть, что там, внизу.

Профессор Коэн испытывал двойственное чувство. С одной стороны он был озабочен явными нестыковками в предстоящем деле. Здравый смысл приводил убедительные объяснения некоторым странностям в предстоящей ему работе. Да, действительно, в дорогостоящем деле обеспечения собственной безопасности да ещё в условиях всеобщей нестабильности состоятельные клиенты проявляют немалую изобретательность. В том же, что касается проектов вроде этого мифического космического корабля, секретность приобретает подлинно маниакальные формы. Они пытаются отгородиться от всех внешних проблем, замыкаются в собственном маленьком мирке. А, чтобы не скучно было провести следующие полсотни лет в биованне среди трубок с питательным раствором, приглашают к себе людей, которые могли бы помочь им развеять скуку. Возможно, этот герр Спацаллани именно такой почти свихнувшийся клиент. Но Отто Шварцабль был прав в одном: это была работа и высокооплачиваемая работа. Больше чем на полгода Айрон не согласился подписать контракт. И его не переставала тревожить мысль о том, что он так и не дозвонился до Маргарет.

Но было и кое-что другое. Уже сколько лет Айрон Коэн не признавался ни жене, ни самому себе, как тяготит его та жизнь, которой он живёт. Нет, всё было хорошо. Только последние два года одолели неприятности, но это всё временное. Однако события десятилетней давности стали со временем всё чаще беспокоить. Они приходили во сне, они заставляли раздражаться. И вот профессор Айрон Коэн теперь, сидя в частном самолёте рядом с мирно спящим Отто Шварцаблем, сознавал, что вляпался в явную афёру и летит неизвестно куда и непонятно зачем. И теперь он может сказать себе всю правду: он досыта пресыщен спокойной жизнью. Он жаждет подвига и приключений. Он жаждет неизвестности, опасностей, борьбы. Он истосковался по Рушаре. И даже Маргарет он не может признаться в этом, она просто не поймёт его. Для неё всё просто: они свалили тирана всеми своими силами, и теперь всё идёт нормально. Она довольна, у неё интересная работа. Нет времени, чтобы рефлексировать. А вот Айрон бессонными ночами вспоминает рыжую Фанту, Аманду Берг. И тайком признаётся сам себе, что завидует ей, умершей. Завидует крылатой Орниссе Непобедимой. Именно поэтому довольно странные, если не нелепые обстоятельства, которые сопутствовали этому новому полугодовому периоду его будущей жизни, не только не оттолкнули Айрона, но и даже привлекли. Новое место, новые знакомства, явная авантюрность предприятия и даже этот непростой герр Отто Шварцабль.

Ну разве не безумие для почти тридцатилетнего профессора кафедры древних языков П-го университета, одного из самых престижных?

Айрон смотрел в светлеющее над пеленою облаков небо и едва заметно улыбался.

***

— Через двадцать минут будет произведена посадка. — разбудила пассажиров стюардесса.

Коэн встрепенулся и прильнул к иллюминатору. Внизу проплывали туманной грядой горы. Можно разглядеть небольшие участки зелёного цвета. Потом пошли равнинные места.

— Вы не собираться брить лицо? — оживился Отто. — Очень хорошо! Так я пойдить, воспользоваться в туалете!

С этими словами док Шварцабль схватил свой бритвенный прибор и быстренько опередил замешкавшегося Коэна. А тот, нисколько не досадуя оттого, что не догадался сделать это раньше, снова принялся смотреть в иллюминатор. Самолёт заходил на посадку. Внизу располагалась посадочная полоса. Немного в стороне разместились два таких же самолёта. А ещё дальше квадратная вертолётная площадка. На ней стоял один пассажирский вертолёт. И совсем неподалёку виднелись с воздуха плоские крыши небольших строений и вышка управления полётами.