Айзек Азимов - Установление и Империя

Установление самоубийственно. Куда как превосходивший их Бел Риоз из старой Империи атаковал,

имея за собой все ресурсы Галактики – и не смог одолеть плана Селдона. Кто из генералов не знает

этого?

– А если мы их подстегнем?

– Куда? В атомную печь? И чем вы их можете подстегнуть?

– Ну, есть тут один – новый. За прошедший год или два дошли слухи о странном человеке,

которого именуют Мул.

– Мул? – она задумалась. – Ты слышал когда-нибудь о нем, Тори?

Торан покачал головой. Она спросила:

– Ну и что это за тип?

– Я не знаю подробностей. Но он одерживает победы и, как говорят, при невероятном

численном превосходстве противника. Слухи могут быть преувеличены, но во всех случаях было бы

интересно с ним познакомиться. Не всякий человек, имея достаточные способности и достаточные

амбиции, поверит в Хари Селдона и его законы психоистории. Мы могли бы подстегнуть это

недоверие. Он мог бы напасть.

– И Установление победит.

– Да, – но необязательно с легкостью. Это может явиться началом кризиса, и мы смогли бы

подобным кризисом воспользоваться, чтобы вынудить деспотов Установления пойти на компромисс.

Даже в худшем случае они позабудут о нас достаточно надолго, чтобы позволить нам заняться

построением дальнейших планов.

– А что думаешь ты, Тори?

Торан слабо улыбнулся и подергал завиток каштановых волос, упавший на глаз.

– Насколько можно судить, вреда это не принесет; но кто такой Мул? Что тебе о нем известно,

Ранду?

– Еще ничего. Мы можем использовать тебя, Торан. И твою жену, если она захочет. Мы уже

говорили об этом, твой отец и я. Мы тщательно это обсудили.

– В каком смысле, Ранду? Чего вы от нас хотите? – молодой человек бросил быстрый взгляд на

свою жену.

– У вас уже был медовый месяц?

– Ну… в общем да… если именовать медовым месяцем путешествие с Установления на Хэйвен.

– А как насчет лучшего – на Калгане? Там субтропики, пляжи, водный спорт, охота на птиц -

идеальное место для отдыха. Это в семи тысячах парсеков – не так уж далеко.

– А что там, на Калгане?

– Мул! По крайней мере, там его люди. Он захватил его в прошлом месяце, без сражения, хотя

военный диктатор Калгана грозился скорее распылить планету в ионную пыль, чем сдать ее.

– И где сейчас военный диктатор?

– Его нет, – сказал Ранду, пожав плечами. – Так что ты скажешь?

– Но что мы должны там делать?

– Я не знаю. Фран и я стары – и к тому же мы провинциалы. Все купцы Хэйвена, в сущности,

провинциалы. Даже ты сам это признаешь. Наша торговля носит очень ограниченный характер, и мы

не те скитальцы по Галактике, которыми были наши предки. Заткнись, Фран! Но вы двое знаете

Галактику. Бейта, в частности, говорит с приятным акцентом Установления. Мы просто желали бы

знать все, что вы сможете выяснить. Если вы сможете войти в контакт… но на это мы не надеемся.

Может быть, вам обоим это еще следует обдумать. Вы можете встретиться со всей нашей группой,

если пожелаете… о, нет, не раньше следующей недели. Вам надо бы немного выждать, отдохнуть.

Наступила пауза, и тут Фран рявкнул:

– Кто хочет выпить еще? Я имею в виду – кроме меня?_

12. Капитан и мэр

Капитан Хэн Притчер не привык к роскоши, но, столкнувшись с ней, не испытывал

потрясения. Вообще он не увлекался самоанализом и какими бы то ни было видами философии и

метафизики, не связанными прямо с его работой.

Это помогало.

Работа же его состояла главным образом в том, что Военное Министерство именовало

"разведкой", люди утонченные – "сбором секретной информации", а романтики – "шпионскими

штучками". И, к несчастью, несмотря на трескотню телевизоров, "разведка", "сбор секретной

информации" и "шпионские штучки" являются всегда грязным делом, связанным с повседневным

недоверием и предательством. Оно прощается обществом, поскольку всегда ведется в "интересах

государства"; но философия капитана Притчера привела его к заключению, что даже ради этих

святых интересов общество успокоить куда легче, чем собственную совесть – и он избегал

философских рассуждений.

Но ныне, в роскоши приемной мэра, мысли его невольно обратились к его собственному

внутреннему миру.

Люди куда меньших способностей регулярно получали повышение, в отличие от него, и это

следовало признать. Он противостоял вечному потоку жалоб и недоверию сослуживцев – и сносил

его. Он упрямо придерживался своего собственного пути, в твердой вере, что даже неповиновение