Айзек Азимов - Установление и Империя

хорошо, вас следует поздравить… вступили в Армию в чине унтер-офицера на сто второй день 293

года Эры Установления.

Он на миг поднял взгляд, отложив первый скоросшиватель, и раскрыл второй.

– Вот видите, – заметил он, – в моей администрации не бывает никаких случайностей. Порядок!

Система!

Он поднес к губам розовую, ароматную пастилку из желе. Любовь к сладостям была его

единственным пороком, которому он предавался без удержу. Следовало учесть и то обстоятельство,

что на столе мэра отсутствовала практически вездесущая атомная вспышка для удаления табачного

пепла. Ибо мэр не курил. Кстати, как и его посетители.

Голос мэра жужжал невнятно, монотонно, перемежаясь то и дело произносимыми шепотом

комментариями, заключавшими в себе мягкие и бесплодные похвалы или порицания.

Не торопясь, он снова сложил все скоросшиватели в одну аккуратную стопку.

– Что ж, капитан, – сказал он, оживившись, – ваше досье не из обычных. Ваши способности,

мне кажется, выдающиеся, и ваши заслуги велики, без всякого сомнения. Я заметил, что вы дважды

были ранены при исполнении служебного долга, и что вы были награждены орденом "За Заслуги" -

за храбрость, превосходившую требования долга. Такие факты нелегко замолчать.

Невыразительное лицо капитана Притчера не смягчилось. Он по-прежнему стоял навытяжку.

Протокол требовал, чтобы подданный, удостоенный мэром аудиенции, не садился. Пожалуй, этот

пункт протокола излишне усиливало то обстоятельство, что в помещении имелось только одно кресло

– кресло мэра. Протокол требовал далее, чтобы не делалось никаких высказываний, помимо

необходимых ответов на прямые вопросы.

Глаза мэра, набравшись жесткости, уперлись в солдата, и голос его стал отточенным и

значительным.

– Однако вы не получали повышения в течение десяти лет, и ваше начальство снова и снова

сообщает о несгибаемом упрямстве вашего характера. Вы, как сообщается, хронически не

подчиняетесь правилам, не соблюдаете корректного поведения по отношению к вышестоящим

офицерам, явно не заинтересованы в поддержании ровных отношений с коллегами, и являетесь к тому

же неизменным возмутителем спокойствия. Как вы это объясняете, капитан?

– Превосходительство, я делаю то, что мне кажется правильным. Мои деяния на благо

государства и полученные при этом раны свидетельствуют: то, что кажется правильным мне, служит

также и интересам государства.

– Утверждение солдата, капитан. Применять его как доктрину – опасно. Об этом позднее.

Говоря конкретно, вы обвиняетесь в трехкратном отказе выполнить предписания, несмотря на

приказы, подписанные моими законными представителями. Что вы скажете на это?

– Превосходительство, предписания не имеют никакого значения в критический период, когда

игнорируются дела первостепенной важности.

– Ах, кто же это сказал вам, что упомянутые дела вообще имели первостепенную важность, и,

если это и было так, кто сказал вам, что они игнорируются?

– Превосходительство, эти вещи для меня совершенно очевидны. Мой опыт и знание

происходящего – чего никто из моих начальников не отрицает – не оставляют никаких сомнений.

– Но, мой дорогой капитан, неужели вы настолько слепы, что не видите: претендуя на право

определять политику Разведслужбы, вы присваиваете обязанности вашего начальства?

– Превосходительство, мой долг состоит в службе государству, а не начальству.

– Ложное мнение, ибо ваше начальство имеет свое начальство, и это начальство – я, а я и есть

государство. Но полно, у вас не должно быть причин сомневаться в моей справедливости, которая,

как вы сказали, вошла в поговорку. Изложите своими собственными словами причину того

нарушения дисциплины, которое привело вас сюда.

– Превосходительство, последние полтора года я жил на планете Калган, изображая из себя

торгового моряка на покое. Моими инструкциями предписывалось направлять деятельность

Установления на планете, совершенствовать организацию сдерживания военного диктатора Калгана,

особенно в области внешней политики.

– Это мне известно. Продолжайте!

– Превосходительство, в моих отчетах беспрерывно подчеркивалось стратегическое

положение Калгана и контролируемых им систем. Я сообщал об амбициях военного диктатора, о его

ресурсах, о его решимости расширить свои владения, и о его дружелюбии – или, по крайней мере,