Айзек Азимов - Установление и Империя

Сивеннец серьезно заметил:

– Вы можете ошибаться – так же, как прочие!

– Так это или не так, сейчас выяснится.

Молодой генерал поставил чашку в мерцающий футляр и наполнил ее снова, с легким

всплеском бросив в чай предложенную ему ароматическую капсулу.

– Скажите мне, патриций, кто такие волшебники? Настоящие волшебники.

Барр, казалось, был немного удивлен давно не употреблявшимся по отношению к нему

титулом. Он сказал:

– Волшебников не существует.

– Но люди говорят о них. Сивенна кишит рассказами о них. Вокруг них слагаются легенды.

Есть какая-то странная связь между всем этим и группами ваших соотечественников, грезящих о

древних временах и о том, что они именуют свободой и автономией. В конце концов это может

представить угрозу государству.

Старик покачал головой.

– Зачем спрашивать меня? Или вы предчувствуете восстание со мной во главе?

Риоз пожал плечами.

– Нет. Ничуть. О, впрочем, эта мысль не так уж смехотворна. Ваш отец в свое время был

изгнанником; вы сами – патриот и националист – тоже. Мне, как гостю, неудобно напоминать об этом,

но дело того требует. Однако заговор в данный момент? Я сомневаюсь. За эти три поколения весь

мятежный дух изгнан с Сивенны.

Старик, сделав над собой усилие, возразил:

– Я буду неделикатным хозяином, под стать вам. Я напомню вам, что один вице-король имел

сходное с вами мнение о потерявших энтузиазм сивеннцах. Из-за указов этого вице-короля мой отец

стал нищим беженцем, мои братья – мучениками, моя сестра – самоубийцей. И все-таки этот вице-

король погиб страшной смертью от рук тех же рабски покорных сивеннцев.

– Ах да, вот вы и коснулись того, о чем мне хотелось поговорить. Уже три года, как загадочная

смерть этого вице-короля не является для меня загадкой. В его личной охране служил один молодой

солдат, поступки которого были достаточно любопытны. Этим солдатом были вы, но, думаю, в

подробностях нет необходимости.

Барр был спокоен.

– Нет никакой. Что же вы предлагаете?

– Чтобы вы ответили на мой вопрос.

– Не под угрозами. Я стар, но еще не так стар, чтобы жизнь для меня значила чрезмерно много.

– Мой дорогой хозяин, времена сейчас тяжелые, – со смыслом произнес Риоз, – а у вас есть

дети и друзья. У вас есть страна, относительно которой вы в прошлом наговорили много слов любви и

всяких глупостей. Послушайте, если бы я решил прибегнуть к силе, то прицелился бы не настолько

плохо, чтобы попасть прямо в вас.

Барр сказал холодно:

– Чего вы хотите?

Держа пустую чашку, Риоз заговорил:

– Патриций, послушайте меня. В эти дни наиболее удачливые солдаты те, кто по службе

обязан возглавлять пышные парады, вьющиеся по праздникам вокруг императорского дворца, и

эскортировать сверкающие увеселительные корабли, доставляющие Его Императорское Величество

на планеты летнего отдыха. Я же… Я неудачник. Я неудачник в тридцать четыре года и останусь

неудачником. Потому что, видите ли, я люблю сражения. Вот почему меня отправили сюда. При

дворе со мной слишком много хлопот. Я не вписываюсь в этикет. Я оскорбляю светских щеголей и

лордов-адмиралов, но я – слишком хороший предводитель кораблей и людей, чтобы от меня можно

было легко отделаться, оставив в космосе. Так что назначение на Сивенну – хороший выход. Это

пограничный мир; мятежная и бесплодная провинция. Она далеко, достаточно далеко, и поэтому

удовлетворяет всех. И вот я плесневею тут. Нет мятежей, которые надо подавлять, и давно уже не

восставали пограничные вице-короли: по крайней мере с тех пор, как славной памяти покойный отец

Его Императорского Величества примерно покарал Моунтеля Парамайского.

– Сильный был Император, – пробормотал Барр.

– Да, и нам еще нужны такие. Император – мой господин; помните об этом. Я охраняю его

интересы.

Барр безразлично пожал плечами.

– Какое все это имеет отношение к делу?

– Я скажу вам – в двух словах. Упомянутые мною волшебники появляются извне – из-за

пограничного предела, оттуда, где разбросаны редкие звезды…

– "Где разбросаны редкие звезды, – процитировал Барр, – И втекает космический холод".

– Это поэзия? – Риоз нахмурился; стихи в этот момент казались фривольностью. – Во всяком

случае, они с Периферии – из единственного места, где я волен сражаться во славу Императора.

– Служа тем самым интересам Его Императорского Величества и удовлетворяя собственную