Елена Клещенко: Технонекрофил

— …На самом деле не мистика, а наука, — между тем говорил Чернов. — Убыль населения отражают цифры, следовательно, она существует. Для социолога неродившиеся дети убитых на войне — такая же реальность, как и мои благополучно родившиеся двоечники. Потом, поэты твердят, что любовь человеку суждена одна-единственная, и кое-кто из ученых с ними соглашается. Ну а дальше — математика, подсчет вероятности, с которой молодому человеку, родившемуся после войны, не удастся найти свою половинку. Социология, биология, теория вероятности — и никакой мистики. Вот так.

Неужели он это всерьез?

— Но извините, ведь человечество воюет на протяжении всей своей истории, а в промежутках между войнами люди гибнут от случайных причин. Почему же у нашего послевоенного поколения должны быть какие-то особенные… любовные драмы?

— Я этого не говорю. Драмы те же. Просто в прежние века не было этой моды жениться исключительно по любви. Лозунг был — стерпится-слюбится, потому драмы и не бросались в глаза. Да и войн таких, как эта, прежде не случалось. Но в принципе что-то подобное было всегда. Спокон веков. Исправляли Книгу Судеб когда-то дубинками, потом мечами, теперь авиабомбами… Ну, что-то я и в самом деле заболтался.

И по тому, как он это сказал, Александр понял, что учитель и не думал строить хитрые намеки или мистические теории. Он говорил о себе. О чем-то, что тоже не было известно Сане-младшему.

Оставалось поблагодарить за чай и откланяться.

Миссия выполнена. И даже деньги еще остались. Можно купить мороженого. Впрочем, о мороженом не хотелось и думать: после полудня майский ветерок стал еще холоднее, и постовой в белой фуражке покосился еще подозрительнее на человека, одетого не по погоде. Честное слово, не так мечтаю вернуться к Интернету и свободе печати, как снова надеть куртку!..

Да, но если я не рехнулся, если все это происходит на самом деле, а не снится мне в тихой палате после дозы соответствующего лекарства, — как еще знать, куда я вернусь? Вспоминая о раздавленной бабочке Брэдбери — есть ли еще в моем мире свобода печати и Интернет, есть ли 2002 год как таковой?.. А впрочем, ерунда. Как сказал Чернов, мы вычеркиваем строчки в Книге Судеб и последствий не боимся, почему я должен трепетать, слегка исправив одну строчку? Ну, разве только потому, что у меня теперь два варианта будущего — само по себе страшно.

А может быть, ничего и не случилось? — думал он, пока вставлял на места Арнольдовы лампы. Может, ничего я не исправил, может, у этого упрямого мужика, стукнутого по башке осколком, хватит ума читать пацанам стихи и после такого предупреждения. А может, и смерть его вовсе не была связана с доносом. Мало ли — кардиопатология, не выявленная вовремя, при здешней-то медицине… Ну что ж, теперь-то я точно сделал все, что мог.

Машина была исправна. Осталось установить время прибытия — с небольшим запасом в будущее, чтобы не свалиться самому себе на голову…

…совсем не чета первому разу. Второе, обратное перемещение. Совсем не чета. Все вернулось на круги своя. Деревянные лакированные панели на стенах, шкаф, драный стул и колченогий стол. Сумка в шкафу и пакет под батареей были на месте, а дерево за окном исчезло. Все это, безусловно, должно было бы радовать, если бы ему не было настолько плохо. Вежливо говоря — плохо.

Как после сотрясения мозга, зверски болел затылок, временами накатывала дурнота и весь окружающий мир начинал тошнотворно соскальзывать куда-то назад. Сил не было ни радоваться, ни разбираться в чем-то, но разобраться было необходимо, потому что…

Случалось вам проснуться в незнакомом месте после долгого сна, в котором происходила какая-то чушь, весьма, однако, реалистично отснятая режиссером сновидений? Обычно бывает нужно с полминуты, чтобы вспомнить, что произошло вчера на самом деле, а какая бредятина только приснилась. А теперь представьте, что события сна охватывают промежуток времени в несколько десятков лет, нисколько не теряя в реализме, и через полминуты, минуту, пять минут вы все еще не рассортировали эпизоды по ящичкам «было» и «не было»… Вполне определенный диагноз!

Он заглянул в шкаф. Сумка, джинсы, рубаха, обувь и плейер были на месте. В боковом отделении лежал свежий журнал «ТВ-Видео-Текник-Ревью». В составе редакции все фамилии были знакомы, кроме одной, и этот один… нет, почему незнакомый, он отлично знал, что этого М.А.Бардина зовут Миша, и Настенька говорила, что он учился в МИРЭА! Так-так… Тошнота отступала, и головная боль тоже слабела. Он достал пакет с вещами, вытащил свой паспорт. Номер и серия были те же, все положенные данные, печати и штампы — на своих местах, но фотографий — не одна, а три. Значит, я не терял паспорт, когда работал в конторе?.. Но в конторе работал. Точно работал. Это в обеих версиях.