Ференц Кашшаи - Телечеловек

Услышав замечание госпожи Ливенс, я вздрогнул, словно на меня вылили ушат холодной воды. "Дорогой мой, ты репетируешь свое выступление?" Прямо не в бровь, а в глаз! Чувствуя, как бледнею, я быстро заговорил:

- Разумеется, я весьма польщен, что мне удалось... склонить вас на свою сторону... что возвышенные идеи нашли отклик... хотя вы, повидимому, не сразу всецело разделили их... но теперь это стало вашим убеждением... Хоть и говорят, сколько на свете умов, столько и мнений. Может быть, поэтому и истин много. "

Ливенс вновь оживился.

- Как сказать, профессор...

Лиан все чаще поглядывала на часы.

- Вы знаете, мне захотелось с вами поспорить, - продолжал Ливенс. - В частности, и по поводу этой истины тоже.

Я в недоумении уставился на него, широко раскрыв глаза.

Ливенс слегка покраснел и, чтобы скрыть смущение, обернулся к жене.

О господи, не была ли эта реплика отражением логики самого "репродуцированного Бирминга"? Какова же его точка зрения на истину? Подумать только, мой теледвойнрк претендует на право выражать собственное мнение...

Я помню, в тот злосчастный вечер, когда он стал одушевленным существом, я размышлял над тем, что никому нельзя навязывать свое собственное мнение... А теперь эти мысли нашли подтверждение в рассуждениях моего теледвойника! Кто знает, может, его образ мыслей и служит доказательством моей правоты... А может быть, мы с ним одинаково понимаем сущность истины... Лиан встала.

- Нам пора ехать.

Я хотел было предложить свой автомобиль Ливенсу, рассчитывая, что в этом случае мне удастся поехать с Лиан в ее машине. Но она тихо обронила:

- Денни... - и, извинившись перед драматургом и его женой, снова обратилась ко мне: - Вы не смогли бы уделить мне одну минутку? Будьте добры, пройдемте в другую комнату. Мне нужна ваша помощь.

- Прошу прощения, - смущенно пробормотал я, поспешив за Лиан.

В волнении я чуть было не споткнулся о толстый ковер, который когда-то - как давно это было! - мы с Лиан окрестили домашней эстрадой.

- Я очень рада твоему приходу, Денни. Давно ты не провожал меня в театр.

- Ты же отлично знаешь, Лиан, все эти дни я был занят...

- Об этом я и хочу поговорить. Неужели тебе не хочется поделиться со мной, излить свою душу?

- Я давно испытываю такую потребность.

- Ты стал очень странным...

Я ни на минуту не забывал, что должен во что бы то ни стало выяснить, что ей известно и чего она еще не знает. Ну, как рассказать Лиан обо всем, когда в нашем распоряжении были буквально считанные минуты?!

- Ты здоров? - участливо спросила Лиан, осторожно сняв ниточку с лацкана моего пиджака.

Мне сразу стало легче, как человеку, у которого вытащили глубоко сидевшую занозу. Нежное прикосновение ее руки не только избавило от боли, но и повергло в трепет мою душу. Однако предчувствие какой-то грозной опасности не проходило.

- Лиан! Ты не должна ехать в театр!

- То есть как?

- Это опасно! Ты же знаешь, какая беда стряслась с Ниллом.

- Позволь, но как связать это с тем, что ты говорил?!

- Я не помню, что говорил, - пытался я выкрутиться.

- ...Что любые неприятности ничто по сравнению с ужасами войны.

- Когда я это сказал?

Лиан в отчаянии ломала пальцы.

- Видишь, Денни! Нам надо серьезно поговорить. Просто сил нет! Вся эта неопределенность... Всего лишь вчера ты сказал...

"Значит, вчера она встречалась с теледвойником!"

- ...что нам надо порвать друг с другом. Ты был таким странным... Впрочем, ты и сейчас бледен.

- Лиан, я сказал, что нам нужно порвать?

Она оставалась неумолимой.

- Тебе это достаточно хорошо известно, не хуже, чем мне. Что ж, пусть будет по-твоему, Денни. С меня хватит.

- Хватит?

Мои вопросы, увы, не блистали остроумием, но каждый, кто способен представить себя на моем месте, поймет, в каком я был состоянии.

- Послушай, Денни. Еще вчера ты уверял, что собираешься в Молодежный клуб, и потому не можешь сопровождать меня в театр, а сегодня вдруг изменил решение... Что все это значит?

- А ты уверена, что я собирался идти в Молодежный клуб?

- Нет, я сама это придумала!

"Выходит, "репродуцированный Бирминг" сегодня чем-то занят и, следовательно, я могу проводить Лиан в театр. Но почему он хочет порвать с Лиан? Что движет им - чувство долга или ревность?"

- Уверяю тебя, Лиан, - ответил я, - все это проделки другого, "репродуцированного Бирминга".

Однако мои слова прозвучали столь вяло и невнятно, что Лиан, уже выходя из комнаты, их не расслышала.

После объяснения с Лиан я долго не мог успокоиться. В более спокойном состоянии я вряд ли рискнул бы показаться в общественных Местах в тот Самый момент, когда мой теледвойник, разгуливая на свободе, в любом месте мог внезапно появиться одновременно со мной. Не нужно быть пророком, чтобы предсказать, к каким опасным последствиям приведет наше "сосуществование", тем более что у меня было предостаточно возможностей убедиться в пронырливости вездесущих репортеров. Не скрою, я предчувствовал, что неизбежное объяснение с Лиан, безусловно, будет тягостным, но не думал, что оно закончится столь нелепо. К тому же... Да не сочтет читатель это пустым бахвальством, но во мне проснулось какое-то непонятное упрямство, желание действовать наперекор всему. Будь что будет! Какая-то неодолимая сила толкала меня навстречу суровой действительности. А может быть, в этом сказывалось подспудное желание доказать, что репродуцированный человек - это реальный факт?!