Сергей Казменко - Знак дракона

- И чего они говорят?

- А ничего не говорят - ругаются только. А Пенгер сказал, что сейчас всей страже отпуска отменены, что все при ратуше, как при осаде было, жить будем. Я так думаю, - он наклонился, понизил голос, - что это все из-за знамений. Пенгер сказал, что человека будто бы какого-то с утра словили, гибель он будто городу предрекал. Народ волнуется, порядок надо восстанавливать.

- Поменьше болтай, - сказал я на всякий случай. Сам-то я вообще никогда не болтаю, даже когда напьюсь. Сижу и молчу. А то слово вымолвишь, и пойдет оно гулять. Кусай потом локти да не спи ночами. Екар, правда, парень честный, не доносчик, да и мне многим обязан. Но кто может сказать заранее, как он себя поведет в такое время? На допросах у камаргосов у кого хочешь язык развяжется.

Пенгер встретил нас шагах в тридцати от караулки. Двое из его стражников стояли у входа, еще один застыл как столб у первого из домов переулка. Я приказал Екару отойти, и мы остались с Пенгером с глазу на глаз под палящим полуденным солнцем.

- Что случилось? - спросил я.

- А я знаю? Камаргосы задали жару кому-то в ратуше, наш тысяцкий озверел совсем после этого, приказал вот собрать всю стражу, сам по городу носится, посты расставляет.

- Война?

- Не похоже. Гонцов сегодня не было, я знаю. По-моему, - он наклонился почти к самому моему уху, - это из-за дракона. Знамения всякие там, слухи, человек еще этот утром... Народ вроде бы заволновался, вот в ратуше и перетрусили, как обычно.

- Это они умеют. Нам-то с Екаром что делать?

- Не знаю. Там никто ничего не знает. Велено вас сменить, на площадь никого не пускать - и все. Да кто же сейчас, спрашивается, сам сюда пойдет, при знамениях-то? Будь моя воля - бежал бы из города без оглядки и к башне этой треклятой зарекся бы подходить.

- Так что, может, нам с Екаром домой заскочить можно?

- Я бы не советовал. Общий сбор, нагорит еще. Я бы на твоем месте прямиком к ратуше отправлялся.

Я зашел в караулку, захватил свой ночной плащ, и мы с Екаром медленно пошли вниз по переулку к центру города. Он пытался поначалу о чем-то говорить, но я молчал, и постепенно он затих, вздыхая. Такая жизнь ему явно не нравилась. Тебя бы на мое место, со злобой думал я, слушая эти вздохи, но ничего не говорил ему.

ЭТО лежало у меня в кармане вместе с какими-то медяками и изредка тихонько позванивало. Оно ждало своего часа - моего часа.

Но я не мог надеть его. Теперь - не мог. Не мог, и все, бывает же так, что человек не может. Не из-за себя - из-за дочки. Каково ей-то будет жить, если я исчезну? Если сейчас исчезну, сегодня, когда общий сбор объявлен, когда я, стражник, никуда отлучаться права не имею? Это раньше было просто - раз, и нет меня. А теперь - не то. Да и времена не те теперь. Сегодня я никуда, даже на ботву с драконом права не имею отлучаться. Исчезни я - и камаргосы девочку мою в покое не оставят, это уж точно. Не могу я ее так подвести. Не могу - и все.

Я даже облегчение почувствовал, когда до этого додумался. Не надо биться с драконом - и хорошо. И черт с ним, с драконом. Пусть ЭТО достанется кому-то другому. Я не трус, но и не герой, и я права такого не имею - жертвовать будущим, а то и жизнью дочери.

Не для того я ее растил, чтобы она камаргосам в лапы попала.

Но как быть с ЭТИМ?

Мы уже спустились с холма и шли теперь по Кузнечной улице к Ратушной площади. Со всех сторон стучали молотки, пахло дымом, гарью и раскаленным металлом. Если кто и справится с чертом, так кузнец, вспомнил я пословицу. И решился.

- Подожди здесь, - бросил я Екару и вошел в одну из кузниц. Жарко пылал огонь в горне, двое подмастерьев налегали на меха, пожилой кузнец, черный на фоне раскаленных угольев, что-то поворачивал в огне железными щипцами. На меня он не обратил никакого внимания, но один из подмастерьев бросил мех и подошел ко мне. Я вынул нож из ножен на боку.

- Он плохо закален, быстро тупится. Сможешь исправить?

- Мастер сейчас занят. Оставь нож до завтра - сделаем.

Я сунул нож обратно в ножны, повернулся и двинулся к выходу. Рука сама собой полезла в карман, сжала ЭТО в кулаке. У двери было темно, никто не заметил бы, что я делаю. На какое-то мгновение мне казалось, что я не сумею разжать кулак - ЭТО имеет над людьми магическую силу. Но я сумел его разжать, оно тихо скользнуло вдоль ноги и упало на пол. Здесь было шумно, никто не услышал.

Говорят, что отказавшийся от ЭТОГО теряет душу. Полно, есть ли она, душа?

Зато он остается жить.

Это для меня важнее.

ПОДМАСТЕРЬЕ