Журнал «Если» - «Если», 2011 № 01

Варианты, какие перебирали Фрэнк и Дотти, встречаясь на мокрой палубе в следующие несколько дней, казались бесконечными и сбивали с толку. Даже если один из них сработает, оставалось множество проблем. Был шанс вместе покинуть корабль, когда «Славный странник» станет на якорь у берегов бывшей Святой Земли ради экскурсии в радиационных скафандрах, но Дотти полагалось играть роль горюющей вдовы, и если Фрэнк оставит свой пост, а потом их увидят вместе, возникнут подозрения. Сколько бы стран и юрисдикции они ни поменяли, все равно они будут уязвимы для судебного преследования или шантажа. Но Фрэнк научился уважать быстрый ум Дотти.

— А если создать видимость, что умер ты, Фрэнк? — то ли кричала, то ли шептала она в шквальный ветер, пока оба цеплялись за перила. — Ты мог бы… не знаю… мог бы сделать вид, что покончил с собой… разыграть самоубийство. Потом… — она смотрела на игру волн золотыми глазами, — вместо тебя мы избавились бы от Уоррена.

Идея была прекрасна и совершенна, как сама Дотти, и Фрэнку захотелось прямо тут, на скользкой палубе поцеловать ее, и обнять, и сделать бесчисленное множество вещей, которые они обещали друг другу. Нетрудно будет на несколько месяцев замаскироваться под Уоррена, спрятаться под париком или тупеей, солнечными очками и наслоениями макияжа. Пройдет немного времени, и можно сделать вид, что он пошел на поправку: в конце концов, технология постоянно совершенствуется. Или еще проще: можно сказать, что он опять умер, и его опять оживили, только полнее и лучше. Потребуется лишь немного терпения, совсем небольшая цена, если помнить про ожидающую их награду: Дотти освободится от своего проклятия, они с Фрэнком будут богаты.

Гибель в морской пучине казалась самым очевидным вариантом. Они уже несколько раз прокручивали эту идею, и теперь она представлялась совершенно логичной. Бросить Уоррена за борт, и он камнем пойдет на дно, учитывая, сколько металла в его протезах. А если сделать это поближе к корме, бросить в бурно кипящую фосфоресцирующую пену от восемнадцати азимутных винтов «Славного странника», то его порвет на корм рыбам. Разумеется, взвоют сирены, и одна из камер на корпусе, вероятно, зафиксирует падение, но даже самой изощренной технологии не под силу разобрать, что, собственно, происходит в восьмибалльный шторм. Особенно, если они дождутся темноты, а на Уоррене будет радиолокационная табличка, обязательная для всех членов экипажа, и форменная ветровка в лиловую полоску.

На следующий день набирал силу шторм из тех, что разметал флот Одиссея. Рестораны, коридоры и бары «Славного странника» вскоре опустели, пассажиры разошлись по апартаментам и каютам. Парикмахерская закрылась рано. Бассейны затянули тентами. Орнаментальное озерцо во франшизе «Парка наслаждений» спустили. Корабль наводнили скрежеты и скрипы, странные отдаленные уханья, стуки и вездесущие миазмы блевотины.

Направляясь по кренящимся коридорам к условленному месту встречи, Фрэнк почему-то вспомнил свою последнюю лекцию, как Орфей пытался спасти свою покойную жену Эвридику из подземного мира. При виде белых лиц зомби не требовалось ни малейших усилий отказаться от привычной дежурной улыбки и предстать угрюмым и подавленным. То же самое относилось к его последним разговорам с коллегами. Факт в том, сообразил он, что так он держался с ними годами. Все, даже ярость шторма, несло в себе ощущение неизбежности. Внизу, в своей спальной трубе Фрэнк даже обнаружил, что составить прощальную записку гораздо проще, чем он ожидал. С удивительной страстью он сумел высказаться о пустоте своей жизни: бесконечной монотонности лекций, экскурсий, стоянок и погрузок, долгих тренировок в гимнастическом зале и ритуальных соблазнений с преодолением деланого сопротивления, неизбежными соитиями и еще более неизбежными, следующими затем расставаниями с их напускным сожалением. В каком же аду он жил до встречи с Дотти? Если посмотреть бесстрастно, перспектива собственной надвигающейся смерти казалась во всех отношениях логичной.

Он прибыл на пересечение коридоров между галереей «чемпионов в боулинге» и самой маленькой из пяти франшиз бургеров всего на две минуты раньше срока и с облегчением увидел, что кругом пусто, никто за ним не наблюдает. Дотти была пунктуальна, как всегда, и почему-то выглядела еще прекраснее, даже несмотря на то что была одета в серый дождевик и почти волокла по кренящемуся коридору полумертвого мужа. Уоррен был в обычной своей фуфайке из чесаного бархата, мятых нейлоновых штанах и кроссовках на липучках, хотя солнечные очки и тупея были напялены кое-как.