Алексей Корепанов - Найти Эдем

Страж выпрямился и легко выбрался из тайника. Плита закрыла отверстие и черный гроб с нетленным телом Андрея Благодетельного вернулся на место.

- Почему исчез? - Павел в сердцах замахнулся на Стража. - Почему без меня?

- Этого требовали заданные условия функционирования хранилища, - сухо отозвался Страж, подставляя под свечу раскрытую ладонь. - Вот ключ.

Павел на мгновение замер, потом медленно приблизил свечу к небольшому предмету в руке Стража и удивленно поднял брови.

- Это и есть тот самый ключ? Вот эта щепка и есть ключ?

На ладони Стража лежала короткая плоская палочка, клиновидно суженная с одного конца. Она вовсе не была похожа на ключ, каким он представлялся Павлу, она не могла быть ключом, которым можно открыть выход на благословенную Землю, и не могла она быть ключом от кладезя бездны, данным звезде, упавшей с неба после трубы пятого ангела, придуманного Иоанном Богословом или действительно ему явившегося, и не могла она быть золотым ключиком Буратино...

- Что ты мне показываешь, Страж? Разве это ключ?

- Ключ. Вернее, та часть ключа, которую можно фиксировать в пределах данного континуума. Остальное - в других измерениях.

- Поясни, - потребовал Павел.

Страж немного помолчал.

- Находясь на улице, ты видишь одну стену дома. Ты не видишь того, что находится внутри, и как выглядят остальные три стены, хотя они и существуют.

- Смотри, Страж! - угрожающе сказал Павел. - Если это не ключ...

- У меня нет оснований обманывать тебя.

- Проверим. Сейчас мы идем за Джуди, потом берем лошадей - и на остров, к туннелю. Учти: любое твое неосторожное движение, любое слово, попытка позвать на помощь - и мы с Джуди моментально превращаем городок в груду бревен. У меня тоже нет оснований обманывать тебя, так что поверь мы это сделаем. Ничто тебе не поможет. Где нам достать лошадей?

- Идем, Павел Корнилов. Я уже сказал, что подчиняюсь. Подчиняюсь, конечно, не тебе, а обстоятельствам. Сейчас лошади будут.

И мчались сквозь теплую ночь лошади, расплескивая лужи и хриплым голосом будоража мерцающую равнину, и с шорохом развевались плащи седоков, и обтекал лица мягкий ночной воздух.

Потом был быстрый Иордан, и Павлу пришлось раздеться и плыть, держась за плот, которым под надзором Джудит управлял Страж, потому что втроем они не помещались на плоту, а отпускать девушку одну с неведомой биомашиной Павел не решился. Брошенные на берегу кони тревожно рычали в темноте, словно просили взять их на Землю.

На острове Павел вновь усыпил Джудит и, подняв на руки, понес к туннелю, нетерпеливо подгоняя бредущего первым Стража.

И сгустилась томительная, томительная, томительная чернота, и невообразимо медленно возникали и рассыпались узоры, и Павел крепко держал Стража за широкий рукав плаща. Время, казалось, застыло, время погрузилось в черноту и бесследно кануло на вязкое дно, словно камень, брошенный в болото. Грохотало, надрывалось сердце, вопило беззвучным воплем, умоляло беззвучной мольбой, пытаясь разбудить время, оторвать от липкого черного дна и всплыть, подняться в бесконечное небо...

Сто дождей пролились над Лесной Страной, рухнули от древности стены города Великого Царя, прахом рассыпалась старая пагода, и пронзил душу ветер столетий, сгнил помост у костровища, соединяющего Новую Землю и Сферу Владык, сполз в овраг и по самые крыши зарос мерцающей травой Змеиный городок. Звезды и луны всех миров сгорели дотла и осыпались мелкими угольками на бескрайние леса безлюдных миров. Расползался под пальцами от ветхости скользкий и жесткий плащ Стража. Навсегда уснула Джудит...

Так казалось Павлу, застывшему в немыслимой черноте за пределами всех миров.

И все-таки возник, ослепительной вспышкой ударил в глаза причудливый узор - три переплетенных кольца на полумесяце, вписанном в треугольник! Загрохотало, зазвенело в ушах, горячие звезды безжалостно пронзали мозг и струились, струились, вращались в черноте, и кольца, полумесяц и треугольник вытягивались в один дрожащий сверкающий поток, пролившийся на засиявшую голубизной клиновидную палочку в руке Стража.

Отпрыгнула, мгновенно исчезла чернота, и бесконечным ласковым водопадом обрушился свет, свет, свет...

И все было, в общем-то, обычно. Было невесомое неярко-голубое высокое небо в легких разводах облаков, был прохладный ветер, пропитанный запахом сухих трав, и была вершина зеленого холма, который поднимался над столпившимися внизу деревьями. Зеленые, желтые, красные краски. Тонкие блестящие нити, плывущие в воздухе. Разноголосая птичья кутерьма. Деревья мощным валом устремлялись в долину, словно отталкиваясь от холма, и там, вдали, редели, разбегались мелкими группками, усеяв высокую траву грудами листьев. А дальше, за этой шелестящей, поющей, свистящей массой вздымались к небу высокие серые стены, оплетенные зелеными побегами, испещренные черными провалами окон. Многоэтажные здания печально смотрели на лес десятками погасших глаз.