Алексей Корепанов - Охотники неземные

Воздуха, Гос-споди, воздуха!..

Выдрался, выкарабкался из поля - и через строительный мусор, через трубы какие-то, через лужи - исчез за углом, а напоследок опять поднял голову, провел ладонью по лицу - и что-то такое подступило, обожгло то ли холодом, то ли жаром, непривычное что-то, не вписывающееся, не втискивающееся в форму, выпирающее углами... Позади уже балконная дверь, и стол с книгами - мимо, кресло раз, торшер, кресло два, - прихожая, тусклый октябрьский свет в мелкой лужице зеркала на стене.

Ну, подумаешь, кто-то брел под дождем по полю, ну, подумаешь - поднял руку, словно давний знакомый - дело, дело делать надо, пока жена вдалеке, у больной матери, пока дочь постигает науки в столичном университете, где когда-то и он, Кузьмин...

Дело. "Роль областной партийной организации в послевоенном восстановлении народного хозяйства". Архивы, архивы. Описи. Дела. Дело... Так делай же, славен ведь делом человек...

Позвонили. Не короткий звонок и не длинный, не настойчивый и не робкий. ТАКОЙ звонок. Октябрьский ветер в поле волосы растрепал, октябрьский дождь в поле волосы намочил, прилепил ко лбу, рыжеватые волосы, длинные, лицо мокрое, узкое, глаза спокойные, и брит не сегодня, и куртка распахнутая темна от дождя, и свитер обвис, и джинсы, конечно, в грязи, и вместо обуви - два кома черной земли. И улыбка - не улыбка, так, полунамек, и то - если поймешь.

Первая это была встреча с Художником. Сидели в комнате (кресло раз, кресло два), пили чай. Молчали. Дуло от балкона, и Кузьмин закрыл балконную дверь, поправил бумаги на столе, опять сел. Даже имени не спросил, просто знал, почувствовал вдруг - Художник. И не потому что, например, картины рисует, а просто - Художник. И все. Словно знал его. Давным-давно.

Да, октябрь, октябрь это был, и никто еще не следил, не прятался за спинами прохожих, не выглядывал из-за газетных киосков. Мир был еще прочен, как песочный дворец при отливе.

Спокойно было, уютно не по-осеннему и - непонятно. Да и потом ведь так и не привык, так и не понял - что же это, как же делается это все, откуда берется?

Воздуха...

Еще раз пережить бы. Как тогда. Только поставил чашку - ворвалось, ошеломило, втянуло огромным пылесосом, закружило на диковинной карусели - и не спрыгнуть, все сливается, все течет-струится пестрыми полосами, увлекает за собой, расстилается, вытеснив октябрьское ненастье. Слова? Музыка? Что-то еще? Откуда оно - что-то еще?..

Пестрые полосы - стоп, остановка вращения.

В бледно-бледно-розовой вышине - три бледных игрушечных солнца. И почему-то - два голубых и одно зеленое. Смешно? Нелепо? Ему не было смешно. Под ногами пахла чем-то полузнакомым (или полузабытым?..) голубая трава, а впереди, на безбрежной голубой равнине, дремали оранжевые озера.

Он сделал шаг - и поплыл над равниной, совсем без усилий, как во сне, поплыл в странном сиянии трех солнц, поплыл над нежной голубизной, словно умение летать, доставшееся в дар от неведомых предков, всегда дремало в нем, ожидая только вот этого мига. Надвинулся и ушел назад полузнакомый лес - стволы, ветви, листья, поляны, кто-то танцует там, кто-то смотрит вслед, улыбаясь и плача, кто-то ждет на теплом камне у ручья, и бегут, бегут по траве огоньки, и кто-то машет рукой, то ли провожая, то ли призывая, - вспышкой молнии ослепила удивительная золотая река - и там скользит кто-то, стараясь догнать, удержать, - потянуло холодом от сиреневых снегов, покрывающих вершины невысоких холмов - и опять, опять закружилась, закачалась голубая равнина с оранжевыми озерами. Качалась, кружилась равнина, и над ней безмятежно сияли три игрушечных ласковых солнца - два голубых и одно зеленое...

Он прикасался щекой к сиреневому снегу, он гладил голубую траву, он зачерпывал ладонями теплую оранжевую воду и осторожно трогал шершавые стволы... А потом сидел на прозрачной скале у спокойного серебряного моря и смотрел на свое отражение в зеркальной глубине горы, выползающей из густого серебра. Три солнца медленно кружились над головой и, отзываясь на их движение, неуловимо скользили, исчезали и появлялись, меняя окраску, тени на пустынном песчаном берегу.

"Тебе нравится здесь?" - спросило отражение из зеркальной глубины.

Он молча кивнул в ответ и опустил руку в прохладное серебро. И когда вынул руку - она серебряно засветилась, и серебряные капли неслышно потекли по прозрачной скале, мягко переливаясь в лучах трех солнц. А потом заметались над морем веселые искры, растеклось над горизонтом пурпурное сияние, отразившись в серебре, и в сиянии этом прорезалось вдруг окошко в черноту, и оттуда повеял ветер, и пошел сиреневый снег...