Алексей Корепанов - Станция Солярис

- Прости, Крис, - растерянно повторила Хари. - Я, наверное, совсем глупая... Прости...

- А мы смогли бы провести еще один? - спросил я Снаута, не глядя на нее. - Тот, что я задумал вместе с Сарториусом. Мы сможем справиться без него?

- Думаю, что да, - как-то отстраненно ответил кибернетик. - Там нет ничего сложного. Но, надеюсь, не прямо сейчас?

- Нет, не сейчас.

На некоторое время наступило молчание, какое-то неловкое молчание. На душе у меня было так тяжело, что хотелось выть.

- Я бы сейчас выпил, - задумчиво произнес Снаут. - Ты не выпьешь со мной, Кельвин?

- Да, - сказал я. - Да!..

10.

Что-то теплое и мягкое прикоснулось к моему лбу, скользнуло по щеке - и серые призраки отпрянули от меня и разлетелись в разные стороны, медленно растворяясь в серой пустоте. Я открыл глаза и обнаружил, что лежу в собственной постели. Голова была тяжелой, но не болела.

Комнату пронизывал свет красного дня.

- Наконец-то проснулся, - сказала Хари и убрала руку от моего лица.

Она сидела на стуле возле кровати и на ней вновь был полосатый халат.

Самое странное - я совершенно не помнил, как раздевался и ложился в постель.

- Я уже думала, ты решил никогда не просыпаться.

Было в окружающем какое-то несоответствие, только я никак не мог понять - какое. Оглядев потолок и стены, я задержал взгляд на окне и наконец сообразил: снаружи господствовал красный день. Вновь красный день! Неужели я так долго спал?

Снаут... Что-то заворошилось в моем сознании, щелкнул какой-то внутренний переключатель - и все встало на свои места. Снаут.

Обжигающий горло спирт, который мы запивали прохладительным напитком.

Довольно сумбурный разговор в присутствии Хари, в котором, однако, это я теперь помнил точно - ни я, ни Снаут не сказали ничего лишнего; абстрактный был разговор, полный полунамеков, которые понимали мы со Снаутом, но не могла бы понять Хари. И чем больше мы с ним пьянели, тем больше полунамеков позволяли себе. Потом - снотворное. Это уже позже, когда я распрощался со Снаутом и отправился в свою кабину.

Кажется, Хари еще поддерживала меня за локоть, а я отстранял ее руку и старался идти самостоятельно... А дальше? Уж не она ли меня раздела и уложила? А почему бы и нет - с ее-то поистине нечеловеческой силой...

Взглянув на Хари, я решил не уточнять все эти детали и сказал:

- Да, выспался я неплохо.

Она молча кивнула, встала и отошла к окну, повернувшись ко мне спиной... Моя неотлучная тень...

"Ты ни в чем не можешь упрекнуть себя, Кельвин", - сказал Снаут в нашем не очень связном разговоре, имея в виду то, как я обошелся с "гостьей" Гибаряна.

"Гостья" Гибаряна! Существует ли еще "гостья" Гибаряна?..

Я вскочил с кровати и начал поспешно одеваться - моя одежда была аккуратно сложена на стуле. Хари обернулась и я ответил на ее вопросительный взгляд:

- Мне нужно на ракетодром. Узнать, как там... ассистентка.

- Ты прости, Крис... Я опять полезла не в свое дело... в который раз... - в ее голосе звучало раскаяние.

Господи, лучше бы мне было не просыпаться, никогда не просыпаться!

Лежать на дне черного колодца, забыв о самом себе, забыв о Земле, Солярисе и океане... забыв о ней... Любовь ли это? Или чувство вины и скорбь по так рано и нелепо ушедшей? Чувство вины...

Мертвые должны оставаться мертвыми... чтобы мы, живые, могли любить их...

Меня передернуло. С третьей попытки попав в рукава куртки, я направился к двери. Оглядываться не было необходимости - ну куда могла деться твоя собственная тень?

Шагая среди мусора, усеявшего коридор, я подумал, что хорошо бы навести здесь порядок. Навести порядок везде. Тщательно вымыть всю Станцию, запереть все двери - и вместе со Снаутом рвануть на вертолете куда-нибудь в сторону заката. Без нее. И когда кровавое солнце уберется с глаз долой и наступит ночь, облепленная гнойниками чужих звезд, на полной скорости врезаться в черные волны - и захлебнуться в них...

И пусть уже она бродит по обезлюдевшей Станции и взывает к океану, и пусть упрашивает его... И мой двойник явится к ней и станет ее неотвязной тенью - и он будет таким, каким я представляюсь ей, - внешняя благообразная оболочка, скрывающая смрадную уродливую сущность, о которой не знает никто, кроме меня. Будет ли она тяготиться моим постоянным присутствием? Или же возникнет ни с чем не сравнимая гармония двух двойников уже ушедших людей, двух порождений океана?..

Я был готов размышлять о подобной абракадабре сколь угодно долго, лишь бы не кончался коридор, ведущий к ракетодрому, - пристанищу моей последней эфемерной надежды. Я умышленно шел именно на ракетодром, хотя до радиостанции было ближе. Я хотел оттянуть момент окончательного приговора.