Алексей Корепанов - Зубы дракона

- Факты - это вы и все, что вы мне продемонстрируете, - парировала

журналистка. - И обещаю не сообщать место вашей работы.

Панаев с уважением окинул взглядом ладно скроенную фигурку. Нет,

Людмила Ермоленко была далеко не девчушкой-студенткой. И все-таки он

не выбросил белый флаг, а отступил в крепость, подняв за собой мост через ров.

- Демонстрировать не буду - здоровье не позволяет. А рассказать расскажу, если изучение моего, как вы выразились, феномена, поможет науке.

- Вы знаете, еще блаженный Августин говорил о том, что люди удивляются высоте гор и волнам моря, величайшим водопадам, безбрежности океана и звездам и не обращают внимания на самих себя.

А стоило бы. Мы ведь наверняка и сотой доли своих способностей еще не знаем. Так что об этом надо говорить как можно больше.

- Возможно, - согласился Панаев. - Кстати, ваши светящиеся шары не утка? И почему вообще утка, а не курица или ворона?

- Шары не утка, - ничуть не обидевшись ответила Ермоленко. - Я беседовала с четырьмя очевидцами. Что же касается газетной утки, то, насколько мне известно, это выражение возникло в семнадцатом веке в Германии. Некоторые осторожные журналисты после сомнительных известий ставили пометку "эн-тэ", "нон тэстатур", то есть не проверено. А "энте" по-немецки значит утка.

- Ага, - сказал Панаев. - Спасибо. Подождите, пожалуйста.

Он позвонил в сектор с телефона тети Тони и сообщил поднявшему трубку Полуляху, что пошел в зал заседаний.

В зале было пусто, с громким жужжанием билась в стекло раздраженная муха. Журналистка села за длинный полированный стол и раскрыла блокнот, а Панаев устроился на кресле в первом ряду, напротив нее.

- Рассказывайте, Виктор Борисович. Можно по порядку, можно не по порядку, как вам удобней. Вопросы и уточнения буду задавать и делать по ходу.

И Панаев рассказал по порядку. О Валечкином кавалере. О кафе. О полете телефона. О фургоне с шампунем. Только о видениях своих он решил ничего не говорить, потому что их можно было списать на причуды нездоровой психики. Ермоленко не перебивала, слушала внимательно, делая временам пометки в блокноте, лицо ее было заинтересованным, но не удивленным. Панаева это даже немного задело, он прервал рассказ и с неудовольствием заметил:

- Вы или ни одному моему слову не верите или каждый день встречаете таких, как я.

Рука девушки замерла над блокнотом.

- Просто я следую принципу из "Посланий" Горация: ниль адмирари. Эмоции обычно мешают, их надо на потом отложить. Пожалуйста, продолжайте, Виктор Борисович.

Панаев проглотил это неизвестное ему "ниль адмирари" и довел повествование до конца. Сразу же последовали вопросы, короткие, четко сформулированные, подобные гвоздям, которые уверенно забивают в податливую деревяшку. Журналистка Ермоленко явно знала толк во всей этой чертовщине.

- В общем, мистика какая-то, - заявил Панаев. - Услышал бы такое - не поверил, и никакой газете бы не поверил. Выходит, я будущее вижу, а ведь его же нет!

Девушка закрыла блокнот и спрятала в сумку.

- Случалось, что предсказания оракулов, авгуров и гаруспиков сбывались. Возможно, кое-кто из них тоже видел будущее.

- Я не знаю, кто такие гаруспики, - слегка раздраженно отреагировал Панаев.

- Люди, предсказывавшие будущее по внутренностям жертвенных животных. Этруски, Древний Рим. Довольно успешно прорицал Иероним Кардан, был такой математик, физик и врач в шестнадцатом веке. Между прочим, на семьдесят пятом году жизни устроил голодовку и умер. потому что до этого предсказал дату своей смерти. А у Александра Македонского был личный предсказатель, Аристандр. Вы вот говорите: мистика, будущего еще не существует, а Бертран Рассел считал, что как логики мы можем допустить возможность мира мистики, поскольку не знаем всех связей явлений в реальном мире. Кстати, кажется, еще Лаплас отмечал: мы настолько далеки от знания всех сил природы и способов их действия, что неразумно отрицать явления только потому, что они пока необъяснимы. И еще он же: нужно исследовать явления с тем большей тщательностью, чем труднее признать их существующими.

- Цитаты это цитаты. С ними что угодно можно доказать.

Брови журналистки на мгновение метнулись вверх.

- Я ничего не доказываю. По-моему, тут доказывать нечего. Просто эти люди уже высказали те убеждения, к которым я пришла, смею заверить, вполне самостоятельно. Отрицать, конечно, легче, чем изучать, мы ведь выросли на отрицаниях. Вот у вас целый набор: предвидение будущего, дальновидение, воздействие на метрику пространства-времени волевым напряжением, или телекинез. У меня три папки материалов собрано, а ведь сколько об этом умалчивали! И как давно было сказано: "Познай самого себя", - но не проникались, не осознавали. - Девушка говорила убежденно, теребила джинсовый воротник. - Вы видите, какой перекос в науках? О человеке думаем в последнюю очередь, в себя не всматриваемся, а там, внутри у нас, не то что еще одна Америка не открытая, а может быть целая Вселенная. Вы только посмотрите: художник Попков предсказал свою смерть от пули. Его застрелили. Клавдия Костецкая, пациентка клиники Бурденко, воспринимала знаки сквозь непрозрачную среду, читала мысли на расстоянии... Кстати, - Ермоленко встрепенулась, - вы хотели прочитать мысли, но вместо этого передвинули телефонный аппарат. А еще раз не пробовали угадывать?