Алексей Корепанов: Зубы дракона

- Ну что ты скажешь! - Панаев развел руками. - Ну что мне, бить тревогу, кричать на каждом перекрестке: "Люди, давайте жить дружно!"

- забастовку устроить до тех пор, пока все не помирятся? Не нужна нам ваша планета, понимаете? Не нужна! С нас своей хватает. Пути у нас разные, не пересекающиеся никогда и нигде, понимаете?

- Вы потенциальные носители зла, - упрямо повторил биот.

- Гос-споди! - Панаев с отчаянием закатил глаза, потом умоляюще

повернулся к циролльцу. - Ну как мне им объяснить?

Цироллец сделал неопределенный жест, лицо его было унылым.

- Контроль мы не снимем, - непреклонно продолжал биот. - Трогать вас мы пока не собираемся, но наблюдать просто обязаны. Во имя нашего спокойствия.

- А мы не в зоопарке, - свирепея, процедил Панаев. - Соглядатаев нам не надо. Катились бы вы, товарищи, подобру-поздорову...

- Вот видите, вы уже начинаете угрожать, - невозмутимо заметил биот.

- Да я же с вами по-хорошему! - взорвался Панаев. - Просто унизительно это - подглядывать, вы же нас унижаете. Вы знаете, что такое унижение?

- До тех пор, пока вы представляете потенциальную...

- Тьфу! - Панаев плюнул от бессилия. - На колу мочало. Так ведь можно до бесконечности, от зари до...

- Выслушайте наши предложения, - остановил его тот же биот. Создатель блокирует ваши способности, - биот кивнул на угрюмого циролльца, - блокирует все впечатления, связанные с нами, с ним, с Цироллой, и мы оставляем вас в покое. Мы позволяем создателям вернуться на Цироллу, но уничтожив оружие, и поселиться в любом городе или опять уйти в Сады Наслаждений. Мы готовы терпеть присутствие создателей, не вмешиваться в их жизнь и при необходимости помогать. Такие условия устраивают создателя?

Биоты обернулись к циролльцу. Тот старательно выковырнул из земли камешек носком ботинка, поднял, внимательно осмотрел и бросил в камыши. Медленно вытер ладонь.

- Мне все равно. Только вернемся мы самостоятельно и с оружием, и будем жить так, как сами захотим. Хотя... чего мы хотим? А насчет блокировки... Что ж...

- Ну уж дудки! - Панаев рубанул рукой воздух. - Позвольте и мне жить так, как я хочу. Я же не подопытное животное! Да, лишайте меня способностей, жил без них, проживу и дальше, но память не трогайте, я хочу помнить все. И о них, и о вас. Не знаю, что мне дальше делать, но память оставьте. Убеждать бесполезно, мы же потенциальные носители зла...

- Мы вынуждены думать о будущем, - вставил биот.

- Да, да, думать о будущем, понимаю. Для вас мы опасные звери, нас лучше в клетку запереть. Не знаю, красноречия мне не хватает, не слышите вы меня. Мы вам зубами дракона кажемся - и все дела! Зря волнуетесь, только ведь никак вам это не втолкуешь, упираетесь. Давайте заканчивать - и разойдемся. Время покажет, кто из нас прав, а кто нет. И надеюсь, вы не будете добиваться того, чтобы я сломал себе шею? Как с этим люком.

- Надейтесь, - ответил биот. - Итак, создатели возвращаются, вы лишаетесь своих способностей и мы вас больше не трогаем. Создателей тоже не трогаем. Наблюдения, разумеется, будем продолжать.

- Да продолжайте! - Панаев устало махнул рукой. - Только уж поверьте на слово: не агрессоры мы, не кровожадные звери и с проблемами своими справимся, вот увидите. Живите себе спокойно. А мы не только друг друга не перебьем и планету вконец не загадим, но еще и начало новой жизни дадим. Как создатели ваши... и наши. И тесно нам не будет, не беспокойтесь.

- Хорошо, - сказал биот. - Будущее покажет.

Цироллец поставил ногу на бревно, уперся руками в колени.

- Хорошо, когда есть будущее...

Его лицо словно бы осунулось за эти минуты, серый длиннополый плащ тусклым пятном застыл на фоне серо-зеленых кустов.

- Лучшее будущее - это навсегда остановившееся настоящее, - отчеканил биот.

Панаев с сожалением глядел на них, на одинокую серую фигуру с усталыми безжизненным лицом, на четверку одинаковых манекенов с ничего не выражающими глазами, и вновь чувствовал, как поднимается, идет из глубин его существа теплая пьянящая волна, и кружится голова, и растворяется захламленный берег невзрачной речушки, странным светом наливается, полнится нежное осеннее небо и что-то проступает, бледными тенями колышется в беспредельности, сладостно-горько сжимая сердце, то ли предупреждая, то ли обещая, что-то зовет и надвигается, и зов этот, и это движение кажется грозным... или ласковым?.. Не понять...

Он вздохнул - и ветер в ответ прошуршал камышами, словно дунуло холодом... Теплом?..

23 сентября - 5 декабря 1989, г. Кировоград