Эдгар Берроуз - Лунные люди [= Люди с Луны] [The Moon Men]

Те, которым пришлось одеть форму Каш гвардии, переоделись в свои вещи; мы не собирались ходить и дальше в форме наших завоевателей. Поздно ночью мы оседлали пятьдесят лошадей, оказавшихся в конюшне, и пятьдесят человек поехало на лошадях без седел. Это составляло отряд в сто человек, а остальные собирались двигаться пешком по направлению к Чикаго. «На Чикаго!» — было нашим девизом.

Мы ехали быстро, хотя у меня были сложности, я пытался сдерживать своих спутников, настолько они были опьянены первой победой. Я хотел сохранить лошадей и, кроме того, иметь в Чикаго как можно больше людей, так что самые слабые ехали на лошадях, а сильные шли пешком. Время от времени я брал кого-нибудь из них на широкую спину Красной Молнии.

Некоторые стали разбредаться от усталости и страха, потому что по мере приближения к Чикаго уменьшалась их смелость. Мысли о страшных калкарах и Каш гвардии проникала до самого мозга костей у многих. Я знал, что люди не виноваты, их дух был сломлен. Только чудо могло возродить его в этом поколении.

Мы достигли разрушенной церкви через неделю после того, как я оставил здесь мать и Хуану. С нами было меньше двух тысяч человек, настолько быстро шло дезертирство на последних милях приближения к району.

Отец и я с трудом сдерживались, желая увидеть любимых, поэтому мы поскакали вперед, чтобы скорее встретиться с ними. Внутри церкви мы обнаружили три мертвых козы и умирающую женщину — мою мать с ножом в груди. Она еще находилась в сознании, когда мы вошли, и я увидел яркий свет счастья в ее глазах, когда она увидела меня и отца. Я повсюду искал Хуану. Мое сердце замирало, я боялся, что не найду ее, и в то же время боялся найти.

Мать могла говорить. Мы склонились над ней, и отец поддерживал ее. Она с трудом рассказала, что произошло с ними. Они жили в мире до сегодняшнего дня, когда Каш гвардия внезапно набросилась на них — большой отряд под предводительством самого Ор-тиса. Они хотели увести их с собой; но у матери был нож, спрятанный под платьем, и она воспользовалась им, не желая покориться судьбе, которая ждала ее. Это было все, за исключением того, что у Хуаны не было ножа, и Ор-тис увез ее с собой.

Я видел, как мать умерла на руках отца, и помог похоронить ее после того, как пришли наши люди и мы показали, что сотворили эти животные, хотя все знали это слишком хорошо и пережили достаточно, чтобы знать, чего можно ожидать от этих свиней.

Мы с отцом покинули это место, переполненные печалью и горем и ненавидя так, как никогда не ненавидели раньше. Мы отправились на рыночную площадь нашего района. По пути мы зашли за Джимом, и он присоединился к нам. Молли заплакала, когда узнала, что произошло с Хуаной и матерью, но наконец она взяла себя в руки и поторопила Джима, чтобы он шел с нами, хотя тот не нуждался ни в каких понуканиях. Она со слезами поцеловала его на прощание, и гордость светилась в ее глазах. Он сказал на прощание:

— До свидания, девочка. Всегда носи с собой нож.

И мы ускакали. Слова Молли «Пусть все святые будут с вами!» звучали в наших ушах. Мы остановились в нашем заброшенном сарае для скота и достали ружье, пояс и патроны того солдата, которого отец убил много лет назад. Их мы отдали Джиму.

Прежде, чем мы достигли рынка, наши ряды снова поредели — большинство из нас не были достаточно смелыми, чтобы противостоять Каш гвардии, о которой все шептались и хорошо знали на собственном опыте с детства. Не могу сказать, что эти люди были трусами — я не верю в это, — хотя они и вели себя как трусы. Может быть, сказывалась многолетняя привычка, когда они привыкли разбегаться в ужасе при одном упоминании о Каш гвардии, и сейчас они не могли встретиться с ней лицо к лицу. Ужас стал чем-то естественным, вроде инстинктивного отвращения к змеям. Они не могли сопротивляться Каш гвардии, как некоторые люди не могут прикоснуться к гремучей змее, даже зная, что она мертва.

Был рыночный день, и рынок был переполнен. Я направил свое войско в двух направлениях, по пятьсот человек в каждом отряде, и мы окружили рынок. Я отдал приказ не убивать никого, кроме Каш гвардии, потому что знал, что народ сам найдет всех нужных.

Когда ближайшие люди увидели нас, они сначала не поняли, что происходит, настолько все было неожиданно. Никогда в своей жизни они не видели людей своего класса с оружием, и сотня из нас была верхом. Напротив площади, несколько человек из Каш гвардии крутились перед конторой Хоффмейера. Они увидели наш отряд первыми, и, пока второй отряд обошел их, вскочили в седла и направились к нам. В этот самый момент я выхватил Флаг из-за пазухи и, размахивая им над головой, послал Красную Молнию вперед, крича: