Эдгар Берроуз: Лунные люди [= Люди с Луны] [The Moon Men]

Мне показалось, что прошла масса времени, пока он услышал меня; но даже тогда пришлось немного подождать, пока он свыкся с идеей, что кто-то пытается привлечь его внимание. Тогда он подошел поближе и выглянул в одну из щелей; но так как было темно, он ничего не увидел.

— Ты янки? — спросил я. — Если — да, то я — друг.

— Я янки, — ответил он. — Неужели ты рассчитывал найти калкара, работающего в шахте?

— Ты знаешь заключенного Джулиана 8-го? — поинтересовался я.

Он какое-то время размышлял а потом сказал:

— Мне кажется, я слышал это имя. Чего ты хочешь от него?

— Я хочу поговорить с ним. Я — его сын.

— Подожди! — прошептал он. — Мне кажется, я слышал, как один человек произносил это имя сегодня. Я поищу — он здесь, рядом.

Я прождал приблизительно десять минут и услышал, как внутри кто-то подходит. Наконец чей-то голос спросил, до сих пор ли я здесь.

— Да, — ответил я. — Это ты, отец? — мне показалось, что голос принадлежит ему.

— Джулиан, сынок! — раздалось нечто похожее на стон. — Что ты здесь делаешь?

Коротко я изложил ему мой план.

— У вас хватит смелости поддержать меня? — спросил я в конце.

— Не знаю, — сказал он, и я не мог не отметить нотки полной беспомощности в голосе. — Они хотели бы, но наши души и тела сломлены. Не знаю, хватит ли смелости у остальных поддержать тебя. Подожди, я поговорю с ними — все они честные ребята; но они ослабли от рабского труда, голода и страданий.

Я прождал около часа, пока он вернулся.

— Некоторые помогут, — сказал отец, — с самого начала. Потом — остальные, если вас ждет успех. Ты думаешь, стоит рискнуть? Они ведь убьют тебя, а если ты потерпишь поражение, они убьют всех нас.

— А что такое смерть после всех страданий? — спросил я.

— Знаю, — сказал он, — но даже червь, надетый на крючок, шевелится и надеется выжить. Возвращайся, сынок; мы ничего не сможем поделать против них.

— Я не вернусь, — прошептал я. — Я не сверну с дороги.

— Я помогу тебе, но ничего не могу сказать об остальных. Они могут помочь, а могут и не помочь.

Мы разговаривали, когда часовой был в отдалении, и замолкали, когда он приближался к тому месту, где мы стояли. В эти интервалы я прислушивался к тому, что беспокойство среди заключенных растет, и понял, что мое сообщение передавалось из уст в уста, пока не проснулись все. Я задумался, сможет ли это поднять их дух, если подождать еще десять минут. Если так и будет, то успех — гарантирован.

Отец сообщил мне все, что я хотел знать — расположение дома охраны, бараков и количество Каш гвардии, расквартированной здесь — всего пятьдесят человек охраняло пять тысяч заключенных! Это самый сильный пример падения американцев; и как же наши хозяева запугали нас — пять тысяч заключенных охраняли пятьдесят человек!

И я начал приводить свой план в действие — безумный план, порожденный безумием и отчаянием. Охранник приблизился и пошел дальше, а я взобрался на крышу, как это было в тюрьме в Чикаго, только на этот раз я забирался снаружи, где крыша была пониже, и поэтому это оказалось легче. Я подпрыгнул и схватился за край. Затем я вскарабкался наверх и бросился вслед за часовым. Прежде чем сонный разум предупредил его, что позади кто-то есть, я вскочил ему на спину и мои пальцы, остановившие разъяренного быка, впились в его шею. Борьба была короткой, он умер быстро, и я спустил его с крыши. Затем я одел его форму, вместе с патронташем, взял ружье и начал обходить пост так же медленно, и так же опустив голову на грудь, как это делал охранник.

В конце участка я подождал другого охранника и, когда он подошел ближе, повернулся. Я нанес ему чудовищный удар ружьем по голове. Я отобрал у него ружье и боеприпасы и спустил их вниз, в ждущие руки. Затем я отправился к следующему часовому, и к следующему, пока не вывел из игры еще пятерых, передавая их ружья вниз, заключенным. Пока это происходило, пятеро заключенных, которые добровольно вызвались помогать мне, взобрались на крышу, сняли форму с мертвых и одели ее на себя.

Все было проделано тихо под покровом ночи, и никто не видел, что происходит в нескольких футах. Приблизившись к дому охраны, я остановился. Повернул назад и спустился вниз со своими товарищами, которые отправились к остальным заключенным, поднимая их. Сейчас почти все были готовы следовать за мной, так как мой план пока проходил успешно. В относительной тишине мы сняли людей в доме охраны и тихо двинулись к баракам.

Наша атака оказалась настолько внезапной и неожиданной, что мы почти не встретили никакого сопротивления. Нас было пять тысяч против сорока. Мы накинулись на них, словно дикие звери на добычу, и стреляли в них, и кололи их штыками, пока никого не осталось в живых. Никто не ушел. Теперь нас переполняла радость успеха, и даже самые трусливые превратились во львов.