Леонид Пузин - Рассказы (сборник)

Какой-то крохотный участок сознания, вероятно, все еще принадлежащий Соглядатаю Второго Ранга, пытался противиться этой бесовской логике, но Алексей, оказавшись во власти Владычицы Болот, в данный момент думал и чувствовал только как дружинник Светоносного Князя и не замечал его слабых протестов. А княжеский дружинник, всегда готовый прийти на помощь безвинным страдальцам, никогда не заступится за обвиненных в сношении с дьяволом — будь то хоть женщина, хоть ребенок. И никогда не потребует у палачей доказательства вины их жертв — если злодеев обвинила сама Болотная Самка, значит, они виновны. Тем более, что, как выяснилось, младенца вовсе не казнят, а мучают для его же блага — перековывая дьявольское отродье в добропорядочного гражданина Озерного Края. И даже если он умрет под пытками — все лучше, чем вырос бы и, исполняя пророчество, превратился в Демона-Губителя. Чьего появления вот уже несколько тысяч лет с ужасом ждет весь Просвещенный Мир. И потому любовная связь женщины с дьяволом и у людей, и у Тайножителей считается самым страшным преступлением. И нет для повинной в нем достойной казни. Так что…

…правда, для грубого воина, каковым являлся дружинник Князя, утонченная жестокость Белой Образины, Полорогой Дури и, особенно, Седой Девушки казалось несколько чрезмерной — по его мнению, для ведьмы вполне бы хватило костра — но кто он такой, чтобы судить о мере жестокости, когда речь идет о Всеобщем Благе?

— А сейчас, голубушка, ты покормишь своего бедного ангелочка. Ему надо много сил, чтобы перебороть дьявольское семя — ишь, мерзавочка! Родила ублюдочка и не хочешь его кормить! А твой безвинный страдалец, слышишь, уже и кричать-то толком не может. Пищит как комарик под ногтем у людоеда, и все.

Глумилась Седая Девушка, целуя и гладя тщетно рвущуюся из пут молодую женщину: — Покормишь, милая — никуда не денешься!

"Как — ужу? Ведь он же ее проглотит?", — вдруг совершенно не в лад с бессмыслицей рифмованного заклятия пронеслось в голове у Алексея: Соглядатай Второго Ранга будто бы очнулся от страшного морока, и его рука вновь потянулась к мечу. Однако два следующих стиха вернули дружинника под власть Владычицы Болот,

— и жуткую сцену кормления "дьявольского отродья" Алексей досмотрел до конца с должным пиететом, ничуть не поморщившись в душе.

Полорогая Дурь вытащила гвоздь из ножки младенчика, и вопящий мальчик скоро утих. Белая Образина, заботливо покачав ребенка на хвосте, поднесла его ротиком к груди привязанной к дереву мамы, и голодный малыш жадно зачмокал.

— Нет, — закричала женщина, — не ешь сыночек! Сытый — ты будешь мучиться очень долго, а не станешь есть, скоро умрешь. И эти изверги от тебя отстанут!

— Слышишь, воин, до какой степени нравственного падения может дойти женщина, вступившая в связь с дьяволом? — глухо пророкотал голос Болотной Самки. — Чтобы мама желала смерти своему ребенку — тебе, небось, не могло такого присниться и в самом страшном сне?

Остающийся незамутненным островок в сознании соглядатая прошептал Алексею, что ему в самом страшном сне не могли присниться те муки и издевательства, которым прислужницы Болотной Самки подвергают младенца и его маму, но дружинник Светоносного Князя не услышал этого тихого шепота. Его спокойствие смог поколебать только раздавшийся вслед за словами Владычицы Болот совершенно безумный визг истязаемой женщины:

— Врешь! Врешь! Это ты убиваешь моего сына! Долго! Мучительно! Тварь! Образина! Гадина! Пытаешь до смерти моего Алешеньку! А если не до смерти — все равно: после твоей дьявольской перековки он перестанет быть человеком!

Вероятно, выкрикнутое женщиной имя Алешенька оказалось тем кодовым словом, которое расколдовало Алексея. И когда Белая Образина отняла младенца от груди, а Полорогая Дурь пронзила гвоздем его левую ножку, намереваясь продолжить пытку, дружинник Светоносного Князя пришел в себя. В нем пробудился одурманенный болотными испарениями Соглядатай Второго Ранга — Господи! Прикрываясь благими намерениями, так мучить младенца?! Да что себе позволяют эти маньяки!

Выхваченный из ножен меч-кладенец грозно сверкнул в руке Алексея — Белая Образина, Полорогая Дурь и Седая Девушка пустились наутек. На хвосте у Белой Образины мотался из стороны в сторону привязанный за руки младенчик. Соглядатай бросился в погоню за мерзкой тварью, не обращая внимания на вдруг сделавшийся глумливым голос Болотной Самки: