Аристарх Ромашин: Мелодия души

«Но хорошо ли это? – подумал я».

И, как будто подслушав мои мысли, уже возле дверей своего дома она пристально посмотрела на меня и спросила:

­– Сэм, вы были счастливы?

Вопрос был для меня неожиданным, но я ответил сразу же:

– После того, как не стало родителей, наверное, нет.

– Просто я вспомнила про подругу вашего друга Ашу. Её имя означает надежда. А вы знаете, что означает мое имя?

– Простите, к сожалению, нет.

– Счастье, – ответила она, и, протягивая руку, добавила:

– Сэм, позвоните мне, если чудо все-таки произойдет.

Потом одарила ласковой улыбкой, сказала: «До встречи» и исчезла за дверью.

Всю дорогу домой я ехал с идиотской улыбкой на лице. Ближе к одиннадцати ночи я переступил порог своего дома. Переоделся и решил позвонить Ричарду. Но когда я взял в руки телефон, в глазах потемнело, и я потерял сознание.

Придя в себя, я обнаружил, что лежу на полу, а голова сильно болит, видимо, когда я падал, то стукнулся о журнальный столик.

Зазвонил телефон. Звонил Ричард. Я, собирая все силы и стараясь не выдать голосом свое состояние, принял звонок и сказал бодро:

– Здорово, Ричард. Я сам уже думал набрать тебя.

– Ага, думал ты. Думал бы – позвонил бы, – проворчал он нарочито сердито.

– Дорогой, потише, – услышал я женский голос.

– Ну как у тебя все прошло? – спросил он, переходя на шепот.

Я вкратце рассказал ему и про ужин, и про просьбу Глории.

– Слушай, тебе с ней повезло. Все будет хорошо, поверь мне.

– Ричи, выйди в другую комнату, – послышался второй женский голос.

– Ладно, дружище. Завтра утром заеду за тобой. Тут от меня не отстают, – все так же шепотом сказал Ричард.

– Хорошо, – ответил я, восхищаясь любвеобильностью друга, и отключился.

Раньше меня беспокоила только сильная боль в голове, но я не терял из-за этого сознания. Сегодня произошло что-то новое. Видимо, болезнь прогрессирует.

Потом я снова вспомнил ту навязчивую мысль, которая возникла в ресторане. Навязчивая мысль, преследовавшая меня последние пять лет. Мысль завести семью. И похоже, что Глория могла стать той девушкой, с кем я был бы готов связать свою жизнь.

И впервые после смерти родителей я заплакал. Это были не слезы жалости к себе или страха от надвигающей неизбежности. Это были слезы отчаяния. Во мне возникло сильное желание. Желание жить, любить и быть любимым.

– Провел бурную ночь? – спросил я, глядя на потрёпанный вид Ричарда.

– Можно и так сказать, – ответил он, зевая.

На этот раз таксистом оказался смуглый черноволосый араб, сующий нос не в свои дела.

– Вечеринка была? – спросил он с акцентом.

– Ну можно сказать и так, – ответил Ричард.

И стал рассказывать мне (попутно и таксисту), как встретил свою бывшую одноклассницу в музее изобразительных искусств. С ней была подруга. Он пригласил их в ресторан. Девушки напились. Он, не строя особых иллюзий, пригласил их домой и с большим удивлением заметил, что бывшая отличница выросла в развязную женщину, которая одинаково любит как женщин, так и мужчин.

– Да, – восхитился таксист, – вам повезло. А у меня женщины не было уже почти год.

– Да? – искренне удивился Ричард. – Вроде у вас там многожёнство, надо было одну из жен привезти.

– Много жен себе позволить может только богатый человек, а у меня и жены то нет, – сказал таксист расстроенно.

Я же смотрел на мелькающие за окном небоскребы, с трепетом ожидая увидеть здание, в котором работала Глория.

«Может, мне удастся увидеть её в окне», – думал я.

Но, к сожалению, мне это не удалось. И, потеряв нить разговора друга и водителя, я погрузился в свои мысли, будучи благодарным Ричарду за то, что он не стал при постороннем расспрашивать про вчерашний вечер. Через некоторое время их болтовня прекратилась, и оставшийся путь мы ехали молча.

– Ну, рассказывай, – сказал Ричард, расплатившись с таксистом.

– Да я тебе вчера все и рассказал.

– Ну вы поцеловались?

– Нет, конечно. Да я и не думал об этом. Тем более она не отошла от прошлых отношений.

Если вчера я следовал за Ричардом, то сегодня я мог идти с ним бок о бок, так как хорошо запомнил дорогу. Сегодняшняя картина ничем не отличалась от вчерашней. Все те же смуглые лица. Взрослые сидят на скамейках и что-то живо обсуждают. В основном это женщины. Дети же резвятся сами по себе. И никому нет до нас дела.

Мы подошли к нужному дому и вошли. В подъезде, как и вчера, стоял аппетитный запах, но уже другой.