Жюль Верн - Паровой дом (пер. В. Торпакова)

Жертв насчитывалось две сотни. Им была уготована долгая агония. Их заперли в бунгало, название его, Биби-Гхар, заслужило печальную известность.

— Но откуда вы узнали все эти страшные подробности? — спросил я у Банкса.

— От старого сержанта Тридцать второго полка королевской армии, — ответил инженер. — Этот человек чудом уцелел и был подобран раджей Райшхварахом, повелителем провинции королевства Ауд, который принял его и некоторых других беглецов с чистым сердцем.

— А леди Монро и ее мать, что стало с ними?

— Мой дорогой друг, — ответил мне Банкс, — у нас нет прямых свидетельств того, что произошло начиная с этого дня, но это нетрудно предположить. Действительно, сипаи стали хозяевами Канпура и оставались ими до пятнадцатого июля, в течение всех этих девятнадцати дней — девятнадцати веков! — несчастные жертвы каждый час ожидали помощи, и она пришла, но слишком поздно.

Между тем некоторое время тому назад генерал Хавелок вышел из Калькутты и шел на выручку Канпура. Разгромив в несколько приемов мятежников, он вошел туда 17 июля.

Но за два дня до этого, когда Нана Сахиб узнал, что королевские войска перешли реку Панду-Надди, он решил отметить последние дни своего царствования ужаснейшими расстрелами. Все казалось ему дозволенным по отношению к поработителям Индии!

Нескольких узников, что делили плен с заключенными Биби-Гхара, привели к нему и убили прямо у него на глазах.

Оставалась целая толпа женщин и детей, в которой была леди Монро и ее мать. Взвод 6-го полка сипаев получил приказ расстрелять их через окна Биби-Гхара. Расправа началась, но, поскольку она производилась недостаточно быстро, по мнению Наны, который был вынужден объявить об отступлении, этот кровавый принц на помощь солдатам своей гвардии велел прислать мусульманских мясников… Это была резня, как на бойне!

На следующий день живых и мертвых, детей и женщин сбросили в соседний колодец и, так как солдаты Хавелока подходили к городу, этот колодец, заполненный трупами, еще и подожгли.

Потом начались репрессии. Какое-то число бунтовщиков, сторонников Наны Сахиба, попали в руки генерала Хавелока. Этот генерал на следующий же день издал ужасный приказ, текст которого я никогда не забуду:

«Колодец, в котором находятся бренные останки бедных женщин и детей, убитых по приказу нечестивого Наны Сахиба, должен быть тщательно закрыт и оборудован в форме могилы. Отряд европейских солдат под командой офицера выполнит сегодня вечером этот святой долг. Дом и комнаты, где было совершено злодеяние, соотечественники жертв убирать не будут. Бригадир требует, чтобы приговоренные до казни вылизали языком каждую каплю невинной крови пропорционально рангу касты и степени участия в злодеяниях. Соответственно, заслушав смертный приговор, каждый осужденный будет отведен в дом, где имел место массовый расстрел, и очистит какую-либо часть пола. Необходимо позаботиться о том, чтобы сделать эту процедуру возможно более оскорбительной для религиозных чувств приговоренных, и пусть тюремный надзиратель не жалеет ремней, если в них будет надобность. Когда все будет закончено, виновных повесят на виселице, поставленной возле дома».

— Таков был приказ, — продолжил очень взволнованный Банкс. — Его выполнили полностью. Что касается жертв, то они были истерзаны, изуродованы, разорваны на части. Когда полковник Монро, прибыв два дня спустя, хотел опознать останки леди Монро и ее матери, он не нашел ничего… ничего.

Вот что рассказал мне Банкс до нашего приезда в Канпур, и сейчас полковник направлялся как раз к тому месту, где совершилось гнусное злодеяние.

Но прежде он захотел посетить бунгало, где жила леди Монро, где она провела молодость, дом, где он видел ее в последний раз, порог, где она обняла его на прощанье.

Это бунгало было построено вне пригорода, неподалеку от линии военных поселений. Развалины, остатки почерневших стен, несколько засохших, лежащих на земле деревьев — вот все, что осталось от мирного жилища. Полковник ничего не велел здесь трогать. Бунгало и через шесть лет было таким, каким оставили его поджигатели.

Целый час провели мы в этом скорбном месте. Сэр Эдуард Монро молча ходил среди руин, с которыми у него было связано столько воспоминаний. Перед его мысленным взором вновь проходила вся та счастливая жизнь, которую уж ничто не могло ему заменить. Он вновь видел радостную юную девушку в доме, где она родилась, где он узнал ее, и он прикрыл глаза, чтобы лучше воссоздать ее образ!