Сергей Лукьяненко - Атомный сон

– Корягой она, значит, притворялась… Чтоб рыбки не съели, – сам себе сказал я. – А у плота пришлось переключиться на другого хищника, вот зубастики и пощипали колдунью. Коряга…

Не выдержав, я расхохотался. Ничего, с ней можно поболтать и на обратном пути. Пихнул в бок удивленного Майка:

– Чего встал? Ходу, ходу!

Лес начал редеть у самого подножия гор. Мы прошли не меньше тридцати километров, ущелье стало шире и мельче, почти полностью освободилось от деревьев.

– Отдых, – скомандовал я наконец.

Принц обежал пару подозрительных холмов поблизости и вернулся к нам. Удовлетворенно растянулся у моих ног. Мы с Майкам молча жевали твердые, спрессованные плитки концентратов.

– Устал?

– Норма, – Майк отрицательно помотал головой. – Главное, мы уже рядом. И неделя в запасе.

– Какая неделя?

– Мне надо быть там до шестого июля.

– Ну-ну.

Я отряхнул ладони и поднялся.

– Пошли. На ночлег станем уже в горах.

– Идем.

Принц, как обычно, побежал вперед. Мы стали карабкаться по склону, выбираясь из ущелья. Майк забросил автомат за спину, чтобы не мешал под руками, и, увидев это, я перехватил оружие поудобнее. Один ствол всегда должен быть наготове – это закон. Впереди что-то зашуршало. И вдруг взвизгнул Принц – ошеломленно, растерянно. Я поднимал голову, уже чувствуя накатывающуюся от него волну страха и беспомощности.

Перед ним стояли двое. Серые плащи мешками колыхались от легкого ветерка. В складках широченных рукавов поблескивали короткие автоматы.

– Поднимите руки и ложитесь, драконы, – бесцветным голосом сказал один.

– Поднимите и ложитесь, – эхом откликнулся другой.

– Может, что-то одно? – я произнес это голосом наивного идиота, лихорадочно оценивая ситуацию. До них метров пять. Принц стоит ближе – ему метра три. Хватит прыжка… Но оба монаха держат нас на прицеле, а пес сможет сбить лишь одного. Напарник расстреляет нас прежде, чем лапа Принца снесет ему голову. Стрелять самому? Не успею… Или успею? Майк, может, и спасется, но меня изрешетят…

«Принц! Обоих?»

«Одного».

– Поднимите руки…

Мы стояли с Майкам плечо к плечу – великолепная мишень. А перед нами

– ощетинившаяся туша Принца. Тоже мишень… Я стиснул зубы. Надо выбирать. Последний шанс всегда требует жертвы. Принц, прости…

«Встань на задние лапы. Напугай их».

Принц повернул голову, и я увидел его глаза. Испуганные, молящие… Да он же все понимает! Кого я пытаюсь обмануть – его или себя?

«Не надо!»

Поздно. Принц с ревом поднялся на задние лапы, замолотил передними в воздухе. Братья Господни открыли огонь – то ли по нему, то ли по нам. Но тело собаки принимало в себя все пули. Падая на землю, стреляя в ненавистные серые тени, я видел, как кровавые клочья плоти отлетали от Принца. Мой автомат уже замолчал, скрюченные, утратившие форму красно-серые фигуры опускались на землю, а Принц еще стоял, покачиваясь и тихо, по-щенячьи скуля. Потом он упал.

Ничего не соображая, я встал, сделал к нему несколько шагов.

Позвал:

– Принц! Песик…

Рядом застучал майковский люггер. Горсть отработанных гильз прошлась по ноге, приводя меня в чувство. Я упал, скатываясь в овраг. Следом кувыркнулся Майк, пробормотал:

– Их… их там десятки…

– Быстро!

Мы побежали. На ходу я обернулся, увидел на краю обрыва четкий силуэт, дал очередь. Фигура осела.

«За тебя, Принц…»

Голос шел словно ниоткуда. Наверное, Братья установили динамики вокруг холма, где залегли мы с Майкам. Бесплотный, безынтонационный, беспощадный голос.

– Драконы, выходите. Бросайте оружие – в борьбе нет смысла. Орден требует от вас покорности. Выходите, драконы…

– А если выйти? – спросил Майк.

Мы лежали спина к спине. Крошечная ложбинка на вершине холма естественный окоп, пока еще спасала нам жизнь. Нас взяли в кольцо и заставили залечь у самых гор, на холмистой, с редкими деревцами, равнине. Похоже, сюда нас и гнали через лес, зная, что до гор мы добраться не успеем, а из леса, где дракон может задать бой кому угодно, уже выйдем.

– Если выйдем – убьют не сейчас, а в полнолуние, – ответил я.

По склону ближайшего холма ползла серая тень. Снайпер. Хочет добраться до вершины и обстрелять нас сверху. Только чего же он лезет у нас на виду, балда? Я прицелился.

– Почему в полнолуние?

– И этого не знаешь? Полнолуние – день очистительной жертвы.

Если нас сожгут вместе с ребенком, наши души очистятся и попадут в рай. Они нам зла не желают.