Сергей Лукьяненко - Кровавая оргия в марсианском аду

Сергей Лукьяненко

Кровавая оргия в марсианском аду

Аннотация

Есть такой старый писательский анекдот...

Начинающий автор приходит к издателю, приносит свой роман. Издатель листает и говорит: "Ничего, ничего... Но название скучное. Придумайте название, чтобы там присутствовали смертоубийство, секс, космос, мистика!"

"Хорошо", - отвечает автор, берет рукопись и пишет название: "Кровавая оргия в марсианском аду".

Ша я услышал этот анекдот, как решил, что рано или поздно напишу рассказ с таким названием. А тут как раз мне позвонили из журнала "Другой" (это был замечательный "глянцевый" журнал со своим лицом и характером, где помимо статей о дорогих машинах или старых винах печатали еще и фантастику) и попросили рассказ в номе), посвященный... трэшу.

Трэш - это в буквальном переводе мусор. Трэш - это нарочитая примитивность, искусственный непрофессионализм (который на деле требует мастерства), сознательное использование самых низкопробных и банальных приемов. Макулатурная книжка, которую автор настрогал за месяц, - это не трэш, это обычная халтура. Настоящий трэш, что в музыке, что в кино, что "литературе, делается профессионалами, издевающимися над востребованными (что уж греха таить) штампами.

Так что рассказ о приключениях бравого сержанта запаси Ивана Перелетного я делал с огромным удовольствием. Закончив, подумал, что стоит "расписать объем" в пятнадцать раз - и получится книжка, каких у нас выходит немало.

Но книжка вышла бы ужасная. А рассказ - хороший. Честное слово.

* * *

Поздним вечером, когда маленькое холодное Солнце клонилось за край горизонта, над бурой марсианской равниной пронеслось сверкающее металлическое яйцо. Человек сведущий опознал бы в нем малую посадочную капсулу, сброшенную с пролетающего мимо межпланетного корабля. Человек знающий сказал бы, что это военная модификация, к тому же изрядно потрепанная и побывавшая не в одном бою.

Все более и более снижаясь, подымая вихри нежно-розовой пыли, капсула неслась вслед за убегающим Солнцем - пока впереди не возникли пирамиды Сидонии. Окутанная пламенем тормозных двигателей капсула стремительно пошла на посадку. Коснулись выщербленных известковых плит решетчатые опоры, внушительно ухнули, гася инерцию, гидравлические амортизаторы. Слегка раскачиваясь, капсула замерла на холодном марсианском ветру.

Несколько минут все было тихо. Затем раздался скрип отвинчиваемого люка. Тяжелая бронированная крышка откинулась, и на металлическом порожке появилась любопытная усатая мордочка. Крупная белая крыса с любопытством принюхалась, недовольно поморщилась, чихнула и села умываться.

- Как думаешь, Мстислав, воздух пригоден для дыхания? - раздался веселый молодой голос. Рядом с крысой появилось два крепких ботинка с заправленными в них металлизированными обмотками военной униформы. Ноги оканчивались крепким туловищем с двумя руками, туловище же в свою очередь служило основанием для коротко стриженной головы. Голова, как и положено, сверху оканчивалась русыми волосами, а спереди - лицом: простодушным, грубоватым, бесхитростным, с умными живыми глазами, крупными ушами и курносым носом. Глаза были карие, прическа - ежик, а лицо тщательно, пускай и небрежно, выбрито.

Крыса, разумеется, не ответила веселому молодому человеку - она была простой крысой и не умела говорить.

Подхватив крысу под брюшко, молодой человек посадил ее на широкое плечо и, не озабочиваясь спуском лестницы, спрыгнул с трехметровой высоты. Поступок его показался бы опрометчивым только человеку, никогда не бывавшему на Марсе и не знающему о его низкой гравитации.

- Какая отвратительная атмосфера, Мстислав! - воскликнул человек, оказавшись на поверхности. - И ведь это первая терраформированная планета! Ну ничего, и не в таких передрягах бывали, верно?

Похлопав по тяжелой кобуре, человек порылся в карманах широких крепких штанов. Достал пачку "Явы", закурил с тем удовольствием, что выдавало в нем человека законопослушного, никогда не курящего в космических кораблях. Огонек разгорелся неохотно - кислорода было все-таки мало.

Крыс недовольно чихнул.

- Знаю, знаю, - пробормотал человек. - Курить - вредно. Ну, раз никто нас не встречает, пойдем сами. Мы не гордые, верно, Мстислав?

Зорко прищурившись, мужчина двинулся к огромному, не меньше пяти километров в диаметре куполу, располагавшемуся в паре километров от посадочной площадки. Голубоватый пластик купола выдавал в нем одно из первых человеческих поселений, едва ли не двухсотлетней давности. На самом деле бывший марсианский город Сидония и впрямь был первым человеческим поселением внеземелья - конечно, если не брать в расчет Лунный Пекин и околоземные орбитальные городишки.