Сергей Лукьяненко - Дорога на Веллесберг

- А куда же мы тогда идем? Здесь что, нет ни одного дома?

Игорь взглянул на меня. Я - на нежно-розовые облака, дрейфующие в потемневшем закатном небе. Откуда-то справа тянуло домом - теплым, недавно испеченным хлебом, жарящимися котлетами, гидролем - горючим для флаера. Но идти туда мне не хотелось. Какое-то шестое чувство предостерегало от этого.

- Не знаю, - самым беззаботным тоном ответил я.

С сомнением хмыкнув, Игорь достал из кармана две маленькие плитки шоколада. С одной хитро смотрел утенок Дональд с шоколадкой в клюве. На другой обертке был изображен Микки-Маус. У него шоколад выглядывал из плотно сжатого кулачка. Вид у мышонка был воинственный, отдавать сладости он явно не собирался.

- Питайтесь, - тоном заботливого воспитателя в детском саду сказал Игорь.

Мы с Рыжиком одновременно разорвали обертки шоколадок. Микки на моей обертке зашевелился, разжал ладошку. Глаза у него засверкали, тоненький, знакомый по тысячам мультфильмов голосок произнес:

- И я, и все мои друзья любим шоколад с орехами фирмы "Байлейс"!

Запись кончилась. Микки-Маус на картинке опять замер. Шоколадку мышонок протягивал вперед. Даже на рисунке она выглядела аппетитно.

- А у меня молчит... - обиженно начал Рыжик. Но его прервал пронзительный возглас Дональда:

- Микки прав, но шоколад "Медовый" фирма "Байлейс" поставляет даже астронавтам Дальней Разведки!

Игорь задумчиво произнес:

- А ведь они упрятали в эти обертки не только динамик и синтезатор речи, но еще и блок сопряжения! Будь у нас побольше шоколадок, рисунки переругались бы, выясняя, какой шоколад вкуснее!

Рыжик рассмеялся: наверное, представил себе ругающиеся обертки. Игорь же продолжал:

- Чтобы придумать и начать производить эту ерунду, десятки людей годами возились с микросхемами, изобретали рисунки, движущиеся на обычной бумаге...

- Это жидкокристаллический рисунок, - вставил Рыжик. - Я читал...

- Я тоже. Ты бы хотел два или три года просидеть в лаборатории, уча Дональда раскрывать нарисованный клюв и ронять нарисованный шоколад?

- Нет.

- И я не хочу. И Мишка. Потому мы здесь, в степи. Потому мы роддэры, люди дороги, бродяги и путешественники! Мы не занимаемся бесцельной работой, не делаем вид, что нужны этому миру. Мы просто живем!

Игорь завелся, я это почувствовал. Сумрак, легкий ветерок, треплющий его семицветные волосы, новый, ошеломленно внимающий слушатель...

- Потому люди снова и снова бросают дома и выходят на дорогу. А все дороги сливаются в одну, имя которой - жизнь. Потому...

- Потому мы будем ночевать под открытым небом, - вставил я. Игорь обиженно замолчал.

- И, кажется, под дождем, - уточнил Рыжик.

Обычно мы берем с собой палатку и еще что-нибудь из туристского снаряжения. Но на этот раз оказались в дороге слишком неожиданно. Я глядел, как Игорь пытается соорудить шалаш из ни в чем не повинных кустиков. Потом взглянул на Рыжика. Разрекламированный Дональдом шоколад его не утешил. А с севера и впрямь наступали тучи. Где-то далеко, километров за пятьдесят от нас, дождь уже шел.

Я вздохнул.

- Игорь, в получасе ходьбы от нас чей-то дом.

- А?

- Там сейчас ужинают.

Игорь пнул ногой свое сооружение, и сплетенные верхушками кустики распрямились.

- Так чего валял дурака? Большой Змей... Змея ты, а не Чингачгук. Еще мой шоколад лопал...

Оправдываться я не стал. Даже сейчас мне не хотелось идти в этот дом.

К ужину мы опоздали. Окруженный маленьким садом каменный двухэтажный дом возникал в степи как мираж. Среди деревьев тускло светилась короткая сигара флаера. Несущие плоскости подрагивали, на бортах мигали сигнальные огни, но в кабине никого не было. Наверное, компьютер проводил тест-проверку машины.

На лужайке перед домом сгребал в кучу сухие листья рослый загорелый мужчина в закатанных до колен джинсах. Игорь опасливо посмотрел на меня, и я успокоенно улыбнулся: запах горящих листьев меня не раздражал. Мужчина повернулся в нашу сторону, и на его лице появилось нечто вроде удовлетворения. Он оперся на длинные пластиковые грабли и молча ждал, пока мы приблизимся.

- Здравствуйте, - вежливо произнес Игорь. - У вас не найдется старой палатки и пары банок консервов?

Мужчина улыбнулся.

- Нам можно говорить по-русски? - чуть смутился Игорь. - Или...

- Почему же нет, можно и по-русски, - очень чисто, но явно не на родном языке, выговорил мужчина. - Палатки и консервов нет, но найдутся три пустые кровати и не успевший остыть ужин.