Александр Лурье - Бутч и Кэссиди

III

Несмотря на все старания, без шума не обошлось. В первое же утро побратимы приобрели новенький "мерседес", а вечером стали хозяевами просторного особняка на Французском бульваре. Еще через два дня, когда слухи почти улеглись, в вечерней газете появилось объявление:

"ДИНАМИЧНОЙ ФИРМЕ ТРЕБУЕТСЯ МЕНЕДЖЕР! "

ПОДХОДЯЩЕМУ - ОТЛИЧНЫЕ УСЛОВИЯ"

Далее следовали номера телефонов и подпись: С.Бутч и К.Кэссиди.

... Проводив сотого претендента, Бутч плюхнулся в кресло и брызнул в стакан содовой из сифона:

- Не надо было подписываться - ты смотри, кто пришел: жлоб на хаме и быдлом погоняет.

- Что поделаешь - Колянов имидж, на могилку его, что ли, съездить.

- Ишь, расчувствовался. Сначала поквитаемся за него.

Кэссиди закурил:

- Деграданс... А не перейти ли нам на веранду, Бутч? Или в ресторан махнем, девочек покадрим?

- Уйми зуд, маньяк. Первым делом испортим самолеты.

Веранда вплывала в сумерки, как субмарина, возвращающаяся в родную гавань.

- Слышь, Бутч, там, в кустах, кто-то шевелится.

- Н-да, шизуха косит наши ряды, а вроде и не пили. Кот это.

- Странно, никогда не видел котов с диктофонами и камерами, - с этими словами Кэссиди хлестнул стеком по кусту.

- Эй, полегче, так и глаз выбить недолго, - из куста выбрался невысокий аккуратный паренек неопределенной внешности и возраста. О таких говорят: "Маленькая собака - до старости щенок", но тут и с породой не все было ясно.

- Слыхали ли вы, юноша, о праве частной собственности? - мрачно полюбопытствовал Бутч. - От наказания это, впрочем, не освободит.

- Тысяча извинений, я репортер из "Нового обозрения", меня зовут Дима Штейнбоков и я всего-навсего хотел поинтересоваться, как идет отбор менеджеров в вашу уважаемую фирму.

- Я где-то читал, Кид, что хороший журналист - это мертвый журналист, у него даже труп хорошо пахнет.

- Ну что ты, Сан. Посмотри на него - зачем такого убивать? Вчиним иск этому "0борзению" тысяч так на сто "зеленых", а там они сами его прикончат и не будут совать нос не в свои дела.

- Значит, отобрать вам никого не удалось. Следует ли из этого, что продолжения операции "Этика" не последует?

- Экий ты начитанный, паренек. Где учился?

- В политехе.

- Какой выпуск?

- Семьдесят седьмого.

- Так ты Клена знаешь?

- Ну еще бы.

- А Бронфенбреннера?

- Вместе на пиво ходили.

- А в СТЭМе ты бывал?

- Было дело.

- И в "Лире"?

- Как-то раз даже с Кашнером вместе пели.

- Чем занимался после института?

- На яхте плавал, работал в "Главюжгипросинтезтресте".

- Это на Титова угол Савицкой?

- Точно.

- А я там тоже - на Голикова угол Ватутина...

- Ладно, Кэссиди, оставим воспоминания на потом. Как ты в газете оказался?

- Жить-то надо, вот и оказался.

- Дело ясное, что дело темное. Расскажи-ка лучше, почему это мы тебя не знаем - и жили рядом, и учились почти вместе, и знакомые общие - а тебя что-то не припоминаем?!

- Уж простите, но это вроде не моя проблема.

- А вот тут ты глубоко заблуждаешься, но и то лишь до тех пор...

- А знаешь, Бутч, он мне нравится.

- В плане?

- Как менеджер. Такой нам и нужен: чтобы и интеллигентен в меру, и чтоб все про всех знал, а все про него - ничего.

- В этом что-то есть. Эй, новобранец, притащи "шампунь" из холодильника - обмоем праздничек.

- Это какой еще?

- А такой, что с завтрашнего дня ты работаешь у нас. Менеджером. Милости просим к девяти часам и не опаздывать - яйца оторву.

Зашипело. Чокнулись.

- Будьмо.

- Димыч, а что ты слыхал о Коляне?

IV

Как поэтически выразился Бутч, "нива сильно заросла сорняками". За время отсутствия побратимов на месте выкорчеванных когда-то группировок выросли новые, укрепились, распустили корни и кроны - вроде всегда так и было. И все эдакое, экзотическое: ассирийцы, китайцы, эвенки. Местных в "бизнесе" почти не осталось, а новые любопытством не отличались, так что о Бутче и Кэссиди ничего не слыхали.

Услышать им пришлось, и не далее как в день Знаний, 1-го сентября. Димыч начал объезжать все известные ему конторы часов в восемь утра на специально выделенном по такому случаю "мерседесе". Бронежилет под костюмом комически полнил его, первоклассники прыскали в кулачки, поглядывая на невозмутимого и потного дядю.

Димыч обошел все офисы, вручил одинаковые бледно-розовые конверты, собрал расписки о вручении и вернулся на виллу "Эден" (так окрестили дом побратимы) лишь в четыре. Пройдя сквозь дом, он не раздеваясь плюхнулся в бассейн.

- Упарился, милый? - участливо спросил Кэссиди. - А это ведь только посевная, это еще даже не цветочки, не говоря уж о ягодкаx.