Александр Лурье - Бутч и Кэссиди

- Подойдите-ка сюда, - негромко приказал Кэссиди и "майор" подошел на негнущихся ногах.

- Вы что же, сами до этого додумались? - осведомился Бутч.

- Поймите, - пролепетал Иван Антонович, - у меня был приказ уничтожить вас любой ценой. Чтоб воспрепятствовать дальнейшему подрыву авторитета власти.

- Прелестно! Ты слышал, Бутч, их авторитет еще можно подорвать!

Но Бутч, не слушая его, притянул "майора" за галстук и тихо , но внятно шептал, глядя прямо в глаза:

- Что - думали так легко с нами, раздавить как тараканов решили? А ведь и тебя, подонка, и людей твоих, и начальников, и жен, и детей ваших можно просто в миг в порошок стереть... Не понимаете, видать, этого! И живете вы все, шушера, только потому, что руки до вас не доходят, да и незачем все это - новые придут, ничем вас не лучше...

- А почему б вам самим... - Мокрый от пота "майор" пытался сохранить самообладание.

- А зачем нам в вашем дерьме мараться? Мы и так выше любой власти.

- Потому, что этика, милейший Иван Антонович, это закон не только жизни, но и смерти... Вам, надеюсь, понятно, чем это закончится в следующий раз?! Так и передайте по инстанциям, да и машину к утру новую подгоните. Такую же. И не позже полудня - у нас завтра уйма дел. А мы пока что в вашей поедем. Бывайте, ребята.

Напоследок смягчившийся Бутч заметил налетчикам в назидание:

- Что, Феденька, репка?

Кэссиди вяло отозвался из глубины салона:

- Скучно-то как, Господи!

На заднем бампере служебной "волги" в отраженном свете блеснула броская наклейка:

"Помните, ЭТИКА - закон вашей ЖИЗНИ"

И ниже, размашисто:

"БУТЧ и КЭССИДИ".

IX

Лето неумолимо приближалось, а с ним надвигались и заботы. Все больше людей со всех концов страны приезжали просить помощи, обещая взамен любые блага. Идея широкого вмешательства, категорически отвергнутая ранее, теперь представлялась необычайно привлекательной. Только и было разговоров, что о тбилисских шашлыках, воронежских красавицах и ташкентском винограде. Хотелось экзотики и приключений, Колян ездил в командировки - выяснять обстановку. Известия от него поступали обнадеживающие. Особенно настойчиво приглашали в столицу и Бутч от предвкушения потирал руки.

За день до отъезда Кэссиди бросил взгляд на календарь и с удивлением обнаружил, что сегодня ровно год со дня встречи с мужиком. Решили навестить благодетеля. Оделись скромно, но со вкусом, взяли пару ящиков пива, воблу и поехали на поиски. Долго искать не пришлось - мужик сидел на том же месте и с блаженно-придурковатой ухмылкой потягивал подсоленное разливное пиво. Дары он принял охотно, но без бурной радости.

Присели рядом, выпили, закусили. После второй банки мужик будничным трезвым голосом произнес:

- Ну что, хлопцы, спасибо вам.

- Да нет, что ты, отец, это тебе спасибо...- Бутч невольно оглянулся на висевший за спиной плакат с призывом помнить об этике.

- Хорошая, значитца, штуковина, - задумчиво констатировал мужик, - не подвела. Одно только плохо - экспериментальное изделие. Больше года, и дня не работает. Не тянет, и все тут...

- Ты чего несешь, старый? - Почти ласково спросил Кэссиди.

- Да ты глянь на браслет-то твой, - невозмутимо продолжал мужик. Поблек, небось, весь, пожух, на руке болтается, так? А теперь посмотри на мои, - мужик вытянул руки и из-под грязных манжет блеснули тугие волоски, то-то. А вы, небось, и не замечали... Цивилизация у нас, хлопцы, ничего себе, этика тоже закон жизни, да только чуток другая - выбираться из этой ситуевины вам придется самостоятельно.

- Это как же? - У Бутча дрожали губы.

- Ну, раз деньга есть, то тут и паспорт купить можно, хороший, как следует быть, и билет на самолет. Есть, в общем, варианты, да и день у вас еще в запасе. Так что бывайте здоровеньки, спасибо за испытания, может когда и встретимся... - И, сорвав со стены плакат, мужик завернул в него рыбину, сунул сверток в карман пиджака, в другой положил балку пива и ушел, насвистывая: "Капитан, капитан, улыбнитесь..."

Что, Феденька, репка?!

Скучно-то как, Господи...

...Разгоряченное людское скопище выдавливалось в узкие переулки, отходящие от "толкучки". Выделить кого-то было невозможно, взгляд скользил по лицам, не отдавая никому предпочтения. Выбрать можно было любого, вот хотя бы этих двух, влившихся назад в толпу и уже окончательно растворившихся в ней, так что и не различить. А можно выбрать и других, не так велика разница...

... Ветер срывал со стен грязные бинты плакатов...

ЖИТИЕ РЕЦИДИВИСТОВ