Кевин Джетер - Оружие смерти

— Эй, Рэйчел, а где Леггер?

Он посмотрел наверх и увидел стоявших рядом с Рэйчел Энн и Дорца. Темные силуэты на фоне звездного неба. Леггер даже не слышал, как они подошли к бассейну.

— Да вот он я, — тихонько промолвил он. Безликий контур с голосом Дорца наклонил голову.

— Что это там такое у тебя?

— Дохлая кошка.

— Бог мой, да вы просто какие-то мрачные извращенцы, — Дорц нагнулся и, подхватив высохшую тушку из рук Леггера, раскрутил ее за хвост и швырнул куда-то во тьму. То, с каким звуком кошка приземлилась на одну из дюн, более всего напоминало вздох.

— А теперь выбирайся оттуда.

Леггер подтянулся и, перемахнув через край бассейна, встал как раз напротив Дорца. Тот стоял в обнимку с Энн, держа руку на ее талии. Даже в темноте Леггер мог с точностью определить, что они только что трахались, даже их одежда излучала некое посткоитальное электричество. «На кровати, — подумал Леггер. — В маленькой комнатке позади конторки в офисе этого мотеля. — Это настоящий класс», — сказал он мысленно сам себе без малейшего сарказма.

Дорц благодушно осклабился, его зубы почти что светились в темноте.

— Ну что, банда, долгий у нас сегодня выдался денек? — Дорц и Энн повернули к мотелю. Кружок света танцевал на земле впереди них, когда он включил фонарик. — Время соснуть, так что дави на массу. Завтра нас ждет такое!

— Отлично, — процедил Леггер. — Я всегда мечтал умереть в постели.

— А? Не… об этом можешь не волноваться, — рассмеялся Дорц. — Эта пуля ночью не летает… У нее, видишь ли, очень большой срок автоподзарядки. Так что спеши воспользоваться предоставившимся тебе моментом. Ха-ха-ха-ха.

— Ха-ха, — эхом отозвался Леггер. — Как знаешь.

Вместе с Рэйчел они последовали за шествовавшей впереди парочкой. Девушка подошла к нему поближе и коснулась его руки. Он посмотрел ей в глаза, но лицо ее было обращено к какой-то далекой точке, таявшей во тьме.

В постели, пропахшей пылью и временем, Дорц прижал ее к себе. Энн положила свою голову к нему на грудь и теперь при каждом выдохе поднималась на дюйм. Глаза ее были закрыты, но он знал, что она не спит. Уже прошло несколько часов, в течение которых он всматривался сквозь ночную тьму в потолок комнаты этого уже давно покинутого всеми мотеля, зная, что ее невысказанные вслух мысли движутся параллельно с его размышлениями. «Это потому, что мы так близки — вот ведь в чем дело. После всего того, что с нами произошло… В конце-кон-цов, дошло до этого».

Энн повернулась, гладкая щека скользнула по коже его груди. Глаза ее открылись с легкостью, — нет, то было отнюдь не тревожное пробуждение — и она посмотрела на него.

— Ты должен постараться хоть немного поспать.

— Да… да. — ответил он, одной рукой лаская ее волосы. — Ты тоже… Завтра нас ждет великий день: все Рождества зараз.

Улыбка.

— Не совсем.

Теперь уже без улыбки.

— Это же разные вещи.

— Ну…

«Впрочем, а что я об этом знаю? Единственные рождественские вечера, которые я помню, — из прошлого».

— Ты понимаешь… — его ладонь оторвалась о ее волос и махнула куда-то вдаль. — Когда мы были детьми… в том месте…

По какой-то причине он не хотел сейчас произносить этих слов, названия этого места. Она сама его назвала:

— «Уродский Рай».

— Эта помойка… бог мой… что за дыра… Проклятые богом армейские бараки на холмах. Какой-то древний скаутский лагерь, который этот дешевый сукин сын… — еще одно непроизнесенное вслух имя. — Что-то, что он снял всего лишь за два цента. А потом уж набил туда целое войско свихнувшихся деток.

— Ну, там вовсе и не так уж плохо было… по крайней мере, мы не голодали.

— Велико дело! Да это все потому, что эти его ребятки в белых халатах сказали ему, что когда мы голодные, то не в состоянии сконцентрироваться и не способны потому проделывать никаких фокусов…

Энн вздохнула.

— Постарайся не думать об этом, если это и впрямь так тебя беспокоит.

Дорц вздохнул.

— Я не знаю…

И уставился в потолок, словно ища там ответа…

«Господи… И почему ж это все вспоминается именно сейчас? По правде сказать — я не знаю. Быть может от того, что мы сейчас настолько близки к концу… к концу определенного этапа в нашей жизни… и тому, что нас там ждет. А потому и противоположный конец этого пути — начало — само собой возвращается. Петля Памяти».

«Так вот где все начиналось, — подумал Дорц. — Не в Лос-Анджелесе, не лично для меня. А там, на холмах, у черта на куличках, в старом добром «Уродском Раю». И потом подряд до того самого места, где мы находимся сейчас. Вот она, линия нашего'пути. Как долго они шли… Но ведь Стрезличку понадобилось куда больше времени».