ФилипДик Дик: Человек в высоком замке

«Это что же, новая жизнь? — сказал он сам себе. — Словно заново родился. Вот же черт…»

Кому спасибо сказать? За кого помолиться?

Кому?

«Хотел бы я во всем этом разобраться. — Он шел вдоль запруженного гуляющими тротуара, вдоль неоновых улиц, хлопающих дверей баров на Гранд-авеню. — Хотел бы я все это осознать. Мне надо это сделать».

Но он знал, что никогда это ему не удастся.

Надо просто радоваться. И двигаться вперед.

Что-то подсказало ему, что надо возвращаться в мастерскую, к Эду. Возвращаться в подвал. Заняться тем, чем занимался. Использовать свои умения, делать украшения. Работать, а не рассуждать, не пялиться по сторонам, не строить предположения. Занять себя делом. Работать.

Квартал за кварталом Фринк пересекал темнеющий город. Скорей бы вернуться в привычную, знакомую обстановку. Туда, где он чувствует себя нормально.

Добравшись, он застал Эда Маккарти сидящим возле верстака и занятым обедом. Два сэндвича, термос с чаем, банан, несколько булочек. Фринк замер в дверях и пытался отдышаться.

Эд наконец почувствовал его присутствие и обернулся.

— Я уж думал, тебя прикончили, — сказал он. Он знай себе жевал, глотал куски и откусывал следующие.

Возле верстака стоял теперь небольшой калорифер. Фрэнк подошел поближе и, сев на корточки, протянул к раскаленным спиралькам озябшие руки.

— Хорошо, что ты вернулся, — произнес Эд. Потянулся, хлопнул Фринка пару раз по спине и вернулся к своей трапезе. Больше он не сказал ничего, в помещении слышны были только пощелкивания электронагревателя да чавканье Маккарти.

Фрэнк захватил горсточку полузаконченных деталек, сел к верстаку и принялся за работу. Насадил на ось войлочный круг, смазал его полировальной пастой, надвинул на лицо маску и принялся снимать с кусочков металла окалину. С одного, с другого…

Капитан Рудольф Вегенер, в этот раз путешествующий уже под именем Конрада Гольца (оптовая торговля медикаментами), поглядывал в иллюминатор «Люфтганзы МЕ9-Е». Внизу проплывала Европа. «Как все-таки быстро, — подумал он. — Минут через семь приземлимся в Темпельхоффе.

Интересно, — вздохнул он, — что же мне в результате всего этого удалось сделать? Теперь все в руках генерала Тедеки. Все зависит от того, что ему удастся осуществить на своих островах. По крайней мере, мы передали ему информацию. Сделали, что могли».

Впрочем, особых причин для оптимизма нет. Вполне вероятно, что японцам не удастся изменить курс германской политики ни на йоту. Правительство Геббельса у власти и, похоже, удержится надолго. Они приберут к рукам всех остальных и вплотную займутся «Одуванчиком». И громадная часть планеты окажется уничтоженной — ради того только, чтобы удовлетворить мечты дегенератов.

Судя по всему, наци идут к тому, чтобы уничтожить вообще всю планету. Оставить после себя стерильный камень без малейшей органической грязи. Что же, они смогут — водородная бомба у них есть, а их взгляд на мир не просто подготавливает, а наталкивает-таки на осуществление следующей операции: «Гибель богов». Что им стоит произвести всеобщее уничтожение ради того только, чтобы почувствовать себя этими самыми богами?

Что останется после них? После затяжного безумия? Наступит ли конец всякой жизни? И мы собственными же руками умертвим свою планету? Жизнь как таковую?

В это Вегенер поверить не мог. Даже если на Земле жизнь и прекратится, то должна же она существовать еще где-то, пусть даже мы о ней и не знаем. Не может такого быть, чтобы мы оказались одиноки. Должны быть и другие миры, пускай лежащие даже в невидимых нам измерениях.

«Даже если я не могу это доказать, даже если мысль о их существовании нелогична, — сказал себе он, — я все равно верю в их существование».

— Майне дамен унд херрен. Ахтунг, битте, — сообщил громкоговоритель.

«Итак, садимся, — вздохнул капитан Вегенер. — Несомненно, меня встретят люди из СД. Но вот вопрос-то в чем: какую группировку они будут представлять? Геббельса? Гейдриха? Предположим, что генерал СС Гейдрих еще жив. Хотя пока я входил в корабль и летел, его вполне могли арестовать, застрелить. Когда в подобных государствах меняются правительства, ни за что ручаться нельзя. Все происходит очень быстро. В Германии прахом моментально становятся даже имена, еще вчера боготворимые всеми».

Несколькими минутами позже, когда ракета приземлилась и к ней подвели трап, Вегенер встал и, перекинув плащ через руку, двинулся в толпе возбужденных пассажиров к выходу. «Нет среди них нациста-художника, — вспомнил он. — Не докучал мне в этот раз своим идиотизмом молодой психопат Лотце».