Филип Дик - Человек в Высоком замке (сборник)

Виктор Нильсон выкатил из подвала магазина тележку с зимним картофелем и направился к овощному отделу. Контейнер был почти пуст, и Вик принялся бросать в него клубни, осматривая каждый десятый на предмет трещин и гнили. Одна картофелина упала на пол; нагнувшись за ней, он увидел снизу кассовые аппараты, табачные и кондитерские прилавки, а дальше – широкие стеклянные двери и улицу. По тротуару шли прохожие, на проезжую часть со стоянки у магазина выехал, блеснув бампером, «фольксваген».

– Приезжала моя жена? – спросил Вик рослую кассиршу из Техаса по имени Лиз.

– Понятия не имею, – ответила Лиз, выбивая чек на два пакета молока и кусок постного мяса.

Преклонных лет покупатель полез в карман за кошельком.

– Я ее жду. Дай знать, если она появится.

Марго должна была отвезти их десятилетнего сына Сэмми к дантисту на рентген. Стоял апрель – время уплаты налогов, на счете почти ничего не оставалось, и Вик со страхом думал о результате рентгена.

Наконец он не выдержал и подошел к таксофону возле полки с консервированными супами, опустил десять центов и набрал номер.

– Алло, – ответила Марго.

– Съездили?

– Пришлось позвонить доктору Майлу и перенести визит, – затараторила Марго. – За завтраком я вспомнила, что сегодня мы с Анной Рубинштейн должны подавать петицию в комиссию по здравоохранению, ее сегодня же передадут выше: сейчас как раз заключаются контракты и от этого многое зависит.

– Какую петицию? – спросил Вик.

– Надо заставить городские власти очистить развалины – дети играют в них после школы. Это опасно. Там ржавая проволока, треснувшие цементные плиты и…

– А по почте ее нельзя отправить? – перебил он, испытывая тайное облегчение. Бог даст, зуб у Сэмми до следующего месяца не выпадет. – Так ты за мной приедешь?

– Не знаю, – сказала Марго. – Послушай, дорогой, у нас сейчас полная гостиная женщин, мы обсуждаем последние пункты петиции. Если я не смогу забрать тебя, то позвоню в пять или чуть позже. Хорошо?

Повесив трубку, он подошел к кассе. Покупателей не было, и Лиз закурила сигарету. Она доброжелательно ему улыбнулась, отчего лицо ее словно засветилось.

– Как ваш мальчик?

– Отлично, – сказал Вик. – Небось рад, что они никуда не пошли.

– А мой дантист – чудный старикашка, – замурлыкала Лиз. – Ему, наверное, лет сто. Никогда не сделает больно. Чего–то там поковыряется – и готово.

Оттянув губу ярко–красным ногтем, она продемонстрировала золотое напыление на одном из верхних моляров. Вик наклонился посмотреть и поймал ее дыхание – сигаретный дым с корицей.

– Видишь? Вытащил за милую душу, и ничуть не больно. Ну ничуть!

«Интересно, что сказала бы Марго, войди она сейчас через автоматическую дверь? Заглядываю Лиз в рот: новое эротическое действо, еще не описанное Кинси».

К полудню магазин совсем опустел. А ведь обычно покупатели сплошным потоком двигались мимо касс. Сокращение штатов, решил Вик. В феврале было пять миллионов безработных. Начинает сказываться и на нас. Подойдя к дверям, он некоторое время разглядывал прохожих. Так и есть. Людей меньше, чем обычно. Все сидят по домам и подсчитывают сбережения.

– В этом году дела идут туго, – сказал он Лиз.

– А тебе–то что? – ответила она. – Ты не владелец магазина, просто тут служишь, как и все мы. Значит, и заботы меньше.

Какая–то покупательница принялась выкладывать продукты у аппарата, Лиз выбивала чеки, продолжая через плечо говорить с Виком.

– В любом случае я не верю, что наступит упадок. Все это выдумки демократов. Ужас как надоело, когда они пытаются изобразить экономический хаос…

– А ты не демократка? – перебил Вик. – Ты же с Юга.

– Теперь уже нет – с тех пор как приехала сюда. Это республиканский штат, и я республиканка.

Кассовый аппарат заурчал и звякнул, выдвинулся ящичек с деньгами.

Реклама закусочной «Американский обед» на другой стороне напоминала Вику о дневной чашечке кофе. Пожалуй, самое время. Повернувшись к Лиз, он сказал:

– Я буду минут через десять. Продержишься?

– Ну конечно, – весело откликнулась девушка, выдавая сдачу. – Сходи, а потом и я выберусь, надо кое–что купить.

Держа руки в карманах, Вик вышел из магазина и остановился на тротуаре, ожидая просвета в потоке машин. Он никогда не переходил дорогу на перекрестке – только посреди улицы: считал это делом чести и мужского достоинства.