Валентин Рич - Мушкетеры (Сошедшие с неба)

— Так не на Фаэтон же! — остановившись, сказал Белов.

Серёгин заулыбался: наконец-то ему удалось завладеть вниманием Матвея!

— У меня есть доказательства, что Фаэтон был на самом деле!

И, торопясь, чтобы успеть, пока не объявят посадку, Леонид Серёгин стал рассказывать Матвею об одной старинной карте неба...

В самом начале нашей эры мусаваратский астроном Альдамак составил карту звёздного неба. На ней значилось девятьсот семьдесят семь звезд. Но главным сокровищем для современных ученых оказалась не эта карта, а так называемые «Пояснения» к ней.

Альдамак писал, что звёзды — далекие солнца. Что не Солнце вертится вокруг Земли, а Земля вокруг Солнца. Что у звёзд непременно есть свои земли со своими людьми — крестьянами, астрономами и царями...

Последнее замечание древнего учёного и привело к печальным последствиям.

Царь Мусаварата часто прибегал к советам Альдамака, прежде чем начать войну или обложить народ новым налогом. Ведь Альдамак считался лучшим астрономом и предсказателем будущего. Поэтому царь готов был простить мудрецу его слова о других солнцах и других землях.

Но утверждения, что есть и другие владыки, — этого он простить не мог. Этак подданные ещё начнут думать, что можно заменить его, владыку Мусаварата, каким-нибудь другим царём!

Пришлось сослать мудреца в дальние каменоломни, а его богохульное сочинение предать проклятию и повелеть уничтожить.

И всё-таки одну копию «Пояснений» Альдамака почти через две тысячи лет удалось разыскать. Трактат древнего ученого отличался строгостью и точностью. Первая страница начиналась так...

Туг Серёгин достал записную книжку и прочёл:

— «В шестой день пятой луны первого года династии Аманиренас снова появилось восточнее Рыбы третье ночное светило после Луны и Венеры — Таира...»

Эта фраза сама по себе не вызвала бы никаких толков. Можно было предполагать, что речь идет о Юпитере... Но каково было удивление астрономов, когда буквально на следующей странице «Пояснений» они наткнулись на знак Юпитера.

В чём дело? Разве Юпитер — это не Таира? Какое же ещё светило может быть третьим после Луны и Венеры?

Попытались отыскать фразу, в которой одновременно встретились бы «Юпитер» и «Таира». Такой фразы не нашли.

Тогда учёные решили, что в рукопись вкралась ошибка при переписке.

И в самом деле — разве есть хоть одно древнее сочинение, в которое многочисленные переписчики не внесли бы какой-нибудь путаницы? На том дело и заглохло...

— Но теперь, — Серёгин понизил голос, — теперь, когда я смотрю на всё это глазами человека космической эры (у Белова дрогнули уголки губ), я спрашиваю, Матвей: а что, если переписчик не ошибся? Слушай, Матвей! Я сам проверил, как это пишется — «Юпитер» и «Таира». Иероглифы не похожи совершенно. Перепутать их просто невозможно! Так почему же не предположить, что в нашем небе и вправду была когда-то планета ярче Юпитера?.. Фаэтон! Загляни в Новосибирск, будь человеком! Есть там великий дока по части астрономических древностей профессор Файзуллин, поговори с ним!

...Как всякий, кто имеет отношение к астрономии, Матвей Белов слышал когда-то об этой истории. О «Пояснениях» Альдамака и об ошибке переписчика. И никаких сомнений в том, что история эта ломаного гроша не стоит, никогда у него не возникало. Не возникло их и теперь. Матвею не хотелось огорчать Серёгина, но времени было в обрез, и ему пришлось сделать это.

Однако журналист не обиделся. Он достал из кармана другую записную книжку, порылся в ней и с чувством прочел:

— «Заученное с чужих слов, да ещё произнесенных с университетской кафедры, сидит в нас крепче, чем ржавый гвоздь в сухом бревне».

Убеждённость Серёгина показалась Матвею забавной. Он спросил:

— Но почему ты всё-таки решил, что на Землю прилетали с Фаэтона, если даже Фаэтон — это «Таира»?

Серёгин задумался, но ненадолго.

— А откуда же ещё? На Марсе-то людей как будто нет...

«Пассажиров рейса номер четыре Москва — Красноярск, просят пройти на посадку!» — раздался издалека рокочущий голос громкоговорителя.

Матвей оглянулся. Они с Серёгиным забрались довольно далеко.

Матвей обнял Серёгина, ласково похлопал его по спине и побежал к самолету.

— А ну слезай, не бойся! — закричал Тарасюк, завидев Матвея Белова на верхней ступеньке высоченного трапа.

И когда Белов окончательно спустился с неба на землю, сообщил уже не так громко: