Валентин Рич - Мушкетеры (Сошедшие с неба)

— Астроному не обязательно быть высоким. До звёзд все равно не дотянешься. Да вы садитесь...

— Терпеть не могу сидеть. Насиделась на всю жизнь! Девять лет в школе, пять — в университете...

— А потом?

— Потом получила диплом. А вы тоже умеете говорить в рифму?

— Не знаю, — сказал Матвей. — Вообще сочиняю с большим трудом.

— Это я давно заметила, — согласилась девушка.

— Каким образом? — Белов посмотрел на агрессивную гостью подозрительно.

— А вы до сих пор никак не сочините мне хотя бы открытки.

Матвей удивился:

— Вам? Открытку? Постойте, а как вас зовут?

— Майя Кремнева!..

Как известно, всё человечество можно разделить на две части. И основанием для такого деления могут быть самые различные признаки. Можно, например, разделить людей на тех, кто рано встаёт и рано ложится, и тех, кто поздно ложится, но зато поздно встаёт. На тех, кто делает зарядку, и тех, кто её не делает. На тех, кто, завидев наезжающий автомобиль, быстро перебегает улицу под носом у машины, и тех, кто в подобном случае непременно пятится назад.

Майя относилась к той половине человечества, которая встаёт на заре, делает зарядку и никогда не пятится назад.

Но и эту половину можно, в свою очередь, разделить на две неравные четвертушки. В большую входят люди, уверенные, что спешить некуда, что их время ещё не наступило, а уж когда оно наступит, тогда они покажут себя. В меньшую входят люди, всегда готовые к действию, как заправленная ракета. Именно из этой четвертушки выходят те, которым, по мнению остальных, «чертовски везёт», которые «своего не упустят», «рождаются в сорочке», и так далее.

Майя не родилась в сорочке. Но она всегда точно знала, чего хотела, и устремлялась к желаемому изо всех сил. И добивалась своего.

Талант? Верно, у неё были неплохие способности. Но у тысяч её сверстников они были ничуть не хуже. Только мало кто умел, подобно Майе, собрать линзой воли все свои мысли в один пучок, способный прожечь любое препятствие.

Она росла без отца. Он погиб в последние дни войны.

Но кое в чем ей действительно повезло. Первые четырнадцать кругов своей жизни Майя бежала за лидером. Лидера звали Серёжка. Серёжка был на три года старше, но никогда не задавался и всегда защищал её самостоятельность. К четырнадцати годам она умела делать почти всё, что умел делать брат: ездить на мотоцикле, бегло читать по-английски, разжигать костёр во время дождя, брать первые места на городских математических олимпиадах. Майя стриглась под мальчишку, ходила в брюках и ковбойке, и нередко её принимали за младшего Серёжкиного брата.

Когда брат поступил в университет, на математический факультет, у них произошла первая серьёзная размолвка.

— Знаешь, Серёжка, я решила уйти в вечернюю школу, — сказала Майя. — Я не буду математиком. Ты не сердись.

— С ума сошла! У тебя явно выраженные математические... И вообще наш век век математики!

— Наш век — век социалистической революции! — отпарировала Майя. Понимаешь, угнетенные народы не желают жить по-старому. Почему всем нужно заниматься математикой? Суо купкве, — сказала она по-латыни. — Каждому своё!

— И что тебе куикве? — сердито спросил Серёжка.

— Мне куикве, чтобы ты познакомил меня с арабами.

— Ещё чего! — сказал брат. — Я подозреваю, что угнетенные народы запросто обойдутся без тебя...

Но на следующий день Майя снова заговорила о том же.

Через день — снова. Ещё через день — опять.

В конце концов Серёжка понял, что жизни ему не будет. И однажды вечером явился домой с низеньким смуглым парнем. У парня были неестественно густые и блестящие чёрные волосы и ослепительно чёрные глаза.

— Наш товарищ... Сын иракского коммуниста, — объявил Серёжка сестре. Поможешь Асафу учить русский?

— Начну сегодня же! А вы мне — арабский. Ладно?

В шестнадцать лет Майя получила в вечерней школе аттестат зрелости и помчалась на филологический факультет.

Секретарь приёмной комиссии — мрачная и очень полная дама с сухим, скрипучим голосом объяснила ей, что за последние четыре года на арабистику не приняли ни одной девушки:

— Сам Сергей Викентьевич лично и персонально знакомится с каждым желающим сдавать экзамены и как только обнаруживает, что перед ним не юноша... А сейчас профессора вообще нет.

— Не откажите в любезности, — вежливо попросила Майя, — дать мне телефон профессора. И домашний, пожалуйста.

Дама отказала.

Майя позвонила в справочное. Потом — из первой же телефонной будки — на работу и домой профессору. Ей ответили, что профессор в командировке, и спросили, кто звонит. У Майи не было никаких причин скрывать свое имя.